И путь направил свой к избушке:
Ах, сколько деду и старушке
Возвратом бед он предвещал!
Уже Утай в избёнку входит,
И разговор о сне заводит,
Приняв печальный вид и тон,
Так свой рассказывает сон:
«О мать, отец, какое горе!
Послушайте, что снилось мне:
Что будто бы я брошен в море,
И будто бы на самом дне;
Вдруг вижу я перед собою
Великий преогромный дом,
Сидел в котором чудо-сом
И эдак говорил со мною:
"Утай, – он сильно заревел:
От рёва весь я содрогнулся, –
Утай, се я, се чудо-сом хотел,
Чтоб ты морского дна коснулся;
Мне всё подвластно на земли,
Будь, богатырь, ты мне послушен,
Глаголу моему внемли,
И будеши благополучен.
К великому рождён Утай;
Он должен странствовать пуститься,
Не медли – завтра же ступай,
Твой род навек благословится".
Лишь чуть сие он произнес,
Так сильно разом встрепенулся,
Что я проснулся,
И с домом чудо-сом исчез».
Коль хочется по свету шляться,
Что делать и богатырям?
За ложь же надобно приняться,
Они и прибегают к снам.
И наш Утай сварганил сказку;
Как кажется, и он солгал,
И матери своей за ласку
Сон богатырский рассказал.
Притом ещё вздохнул искусно,
Разов быть может до шести,
Примолвя: «Тяжко мне и грустно!
Но надобно в поход идти».
Все-все печальны восклицанья,
В грамматике какие есть –
Читатель, должен ты привесть
Их все сюда без отрицанья:
И «ге» и «ги» и «го» и «гю»,
То и тогда навряд представишь
Плачевну сцену ты сию,
Хоть тысячу тире поставишь
И столько ж к ним ещё прибавишь
Кавулек, точек, запятых
И знаков множество других,
Подобно же смешных,
Пустых,
То и тогда рыданий, воев,
Несча̀стливых моих героев
Ни на воло̀с не начертѝшь.
А как дойдёшь до обниманья,
До поцелуев и прощанья,
Перо ты бросишь, замолчишь.
Как сделаю я бесподобно,
Когда, тебе, мой друг, подобно,
И сам об этом ни словца!
А выведу я молодца
Из дедовой избы на поле!
Пусть с божьей помощью идёт
Час, два, четыре, пять и боле;
От этого убытку нет.
У нас на это есть прибаска,
Её ребёнок знает всяк:
Хоть скоро говорится сказка,
Да дело не вершится так.
Пускай Утай мой погуляет,
Гулять большой ему простор,
О приключеньях пусть мечтает.
Пускай свой пресыщает взор
Болотом, лесом и долиной,
Рекой, буграми, ручейком,
Пусть сей прельщается картиной,
А мы немного отдохнём,
Пусть дождь его не раз измочит,
Пусть воет ветр, гремит пусть гром.
Пускай прозябнет, если хочет,
А мы немного отдохнём.
Мне право более нет мочи,
Уж мне мои не служат очи,
Пора мне бедному заснуть:
Желаю всем приятной ночи
И песнь оканчиваю тут;
Лишь только одному Утаю
Минуты спать не позволяю.
(ХД № 5).
Содержание четвёртой песни:
Рассуждение о блаженстве рифмотворцев относительно их сна – певец отыскивает своего героя в лесу, слушающего песнь неизвестного – самая песнь – просьба незнакомца – он угощает Утая в своей хижине – Утай кушает по-богатырски – очаровывается игрою и пением незнакомца – история незнакомца – Утай в походе.
Нет, рифмотворцы, вы блаженны;
Людей счастливее стократ,
Когда от рифмы утомленны
Вы наконец ложитесь спать!
Уж то-то сладко, сладко спите,
Не поворо̀титесь – храпите!
Кикимора же между тем
Какие сны дарѝт вам всем!
Иному грезится поэту