Не в силах я наречь тебя.
֍
Не ведаю тебе названья,
Цель моего существованья.
Моя едина благодать,
Ты всю вселенну украшаешь.
Ты мне вселенну составляешь,
Могу ль тебе я имя дать.
֍
Чего, бессмысленный, желаю!
О нет, тебя не постигаю,
Ты неземное существо!
Благоговею пред тобою,
Боготворю тебя душою,
Ты идол мой! Ты божество!»
ˑ
Так голос пел. И вдруг выходит
Какой-то парень молодой,
К Утаю скоро он подходит
И юной жмёт его рукой.
Так обращается к Утаю:
«О, богатырь, тебя я знаю,
Ты происходишь из яйца,
Тебя давно жду, молодца.
Теперь, Утай, в твоей лишь воле,
Чтоб не был я в злосчастной доле,
Лишь ты один расторгнешь ковь
Враждующих и злых духо̀в.
Когда меня ты успокоишь,
Тебе и сам я услужу,
И, богатырь, когда позволишь,
Тебе всё дело расскажу!
Но прежде, добрый мой спаситель,
Пойдём ко мне в мою обитель,
Я там пред милостью твоей
Поставлю хлеб и соль и щей.
Захочешь пить – я мёд имею,
И квас хороший также есть…» –
«Ты мне большую кажешь честь,
Я речью удивлён твоею, –
Сказал Утай ему в ответ. –
Ты, незнакомец, мне загадка,
Хоть речь твоя приятна, сладка.
Но если тут обмана нет,
И от моей зависит власти,
Тебя избавлю от напасти».
Потом ко хижине смиренной
Утая юноша повёл,
В которой был дубовой стол,
Холстом белейшим покровенный.
Хозяин гостя посадил,
Сам побежал скорей за щами,
Носил горшки он за горшками,
Утай их все опорожнил,
В честь богатырскому народу
Ведра с четыре выдул мёду,
Да в пользу брюха своего
Он выпил квасу в ноль сего.
Потом, как всё уже поели,
Хозяин начал на свирели
Выигрывать такие трели,
Что мой Утай оцепенел
И, выпуча глаза, смотрел.
Хозяин тотчас догадался,
Как гость игрой его прельщался,
Свирель отбросил – начал петь,
Утай не мог тут усидеть.
Обнял хозяина драгого:
«О мой хозяин дорогой,
Нет имени тебе другого.
Скажи, скажи: кто ты такой?..» –
«Скажу, герой премногочтимый,
Лишь исцели меня от ран.
Соедини меня с любимой!
Я называюся Боян.
Во граде Киеве родился,
Мной сей великий град гордился,
Он Соловьём меня нарек,
Я был счастливый человек.
Был при Владимире, при князе,
В честях, обласкан и почтён.
Служил ему в его приказе,
Князь был игрой моей прельщён.
Он отличать меня старался,
Хоть князь, но мне он другом слыл! –
Но я недолго счастлив был,
Недолго жизнью наслаждался.
Я млад – во мне вспылала кровь –
И я почувствовал любовь.
В одну влюбился я девицу,
Румяну, белу, круглолицу,
На ней жениться был готов,
Но было, знать, судьба̀м угодно,
Иль строгой участи моей,
Чтоб я на свете жил безродно.
В ночь воробьиную* Кащей
Бессмертный в терем прилетает
К моей Любиме дорогой,
Её на спѝну полагает,
Летит – уносит в терем свой.*
Тут начались мои печали,
Как бешеный, год бегал я;
Леса, вертепы и поля,
Лишь вы одни мой стон слыхали!
Но, наконец, в святой сей лес
Зашёл я как-то ненароком,
И, думаю, судьбой иль роком
Был остановлен путь мой здесь.
Мне некий голос неизвестный,
Но утешительный, небесный,
Твоё пришествие предрек:
"Остановися, человек! –
Так молвил голос-утешитель. –
Любимы твоея̀ спаситель
Сюда чрез полгода̀ грядет,