И. Д. К.*
Почтенный Книгин, ты хотел,
Дабы̀ я проиграл на лире;
Но балалайка мой удел,
И я бренчу на ней о мире!
Владеет лирой лишь Пиндар,*
А мне как с греком сим сравниться!
Притом же к лире нужен жар,
А следственно, и чад и пар,
Так голова и разболится!
А голова когда болит,
На свете всё равно не жить;
Так лучше с лирой не дружиться.
Позволь Масловичу, чтоб он
Так, как глава рифма̀чей шайки,
Тебе поднёс не лиры звон,
А звуки хриплой балалайки!
Балалаечная песнь
Филипп! Где наша балалайка?
Возьми её, да заиграй-ка,
Хоть «Барыню», хоть «Третьяка»,
А я возьмуся за бока,
По-русски или по-хохлацки,
Раза̀ два, три, пройдуся хватски!
Потом бумаги приготовь:
В восторге я писать готов.
Опять вселенной мир дарован!
Наполеошка пойман, скован,
На край земли его везут!..
Скажи, Филиппка, мне: как тут
Твой барин может удержаться,
Чтоб не запеть, не расплясаться?
Ну, так, Филипп, играй, играй,
И «го-цо-цо-цо» припевай!
Короче, будь мне Аполлоном,
И хриплым балалайки тоном
Мои ты уши восхищай.
Евтерпа будет пусть Параска,*
Ну, вот и музыка, и пляска!
Филиппка балалайку взял,
И уж бренчит и припевает;
Моя Евтерпа выступает...
Я тоже праздно не стоял.
Параску тучну взял за руки,
Выбрасывал час с нею штуки!
Теперь в поту и изнурён,
На кресле важно отдыхаю,
Кленовой лиры строю тон,
Воспеть я мир предпринимаю.
О мир, ты с самых первых лет
Похож на ветреную моду:
Вдруг есть, потом мгновенно нет;
Не радость мир такой народу!
Пожалуйста, красавчик мир,
Пребудь у нас хоть Ноя веки,*
Чтоб отдохнул подлунный мир,*
Счастливей стали человеки,
Когда захочет Бонька к нам*
Пожаловать к несчастным в гости,
Сердитым повели волнам
Сокрыть его в пучину кости.
Уже, ей Богу, мочи нет!
Лишь жечь, колоть, стрелять, рубиться;
Я верить не хочу, чтоб свет
Не мог без брани обойтиться.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(ХД № 6).
Учёность в параде
Се вся учёность нынь по форме нарядилась,*
И, прицепив к бедру шпажонку, прибодрилась!
Смотри, как храбро икс, со шляпой под плечом,
К параду выступил, как гренадёр с ружьём;
Стряхнув с себя табак, и пыль, и паутину,
Он вздёрнул с гордостью задумчиву личину.
Смотрите! Шествует в сребристом блеске газ,
Как Зевс во облаке фосфо̀рном к нам несясь.
Дивитесь пышности, наряду магнетизма,
И величавости угрюма силлогизма.
В весельи кантицизм там из ботфорт торчит,
Как франт по улице эстетика летит.
Смотрите странную и редкую фигуру,
Смотрите пляшущу кадриль литературу!
Парадный видя сей учёный легион,
В тупик бы, кажется, Вергилий стал Марон,
Рафа̀эль, Апеллес штандарт бы преклонили;
Они ведь маляры, а не Гогарты были.*
(ХД № 6).
К фортуне
Ну, фортуна, я с тобою
Примиряюся теперь.
Ты мне на главу надела
Славный докторский колпак!*
Но, фортуна, я умею
Благодарным быть и сам;
Ты не видишь, ты слепая,
Я же доктор, и в моей
Воле пилы и пилюли,
Красны, белы порошки,
Разны травки и муравки:
Стану думать день и ночь,
Как бы бедненькой фортуне
Вставить зрячие глаза!