Вскоре Дао Гань обнаружил в стене за кроватью Линь Фаня выдвижную панель. Но за ней оказалась лишь железная дверь сейфа с очень сложным замком. Дао Гань долго потел над ним, но безуспешно.
— Надо выудить из Линь Фаня секрет замка, — развел он руками. — Давайте еще раз взглянем на коридор и третий двор храма. Там этот подлец складывал мешки с солью; может быть, где-то рассыпано их содержимое.
При свете дня они лишний раз убедились, что помещения вымыты очень чисто. Циновки были тщательно подметены, по каменным плитам коридора прошлись метлой, в щелях между ними не было ни пылинки, ни говоря уж о кристалликах соли. Трое друзей, заметно приуныв, вернулись в особняк. Они обыскали и другие комнаты, но все безуспешно. Там ничего не было: мебель вывезли, когда отправляли женщин и слуг на юг.
Приближался полдень, помощники судьи устали и проголодались.
— На той неделе, — сказал Дао Гань, — когда я дежурил здесь, один стражник рассказал мне, что у рыбного рынка есть трактир, где подают крабов. В панцирь кладут измельченное мясо крабов, смешанное со свининой, добавляют лук и готовят на пару. Это местное блюдо, и говорят, оно превосходно!
— Слюнки текут! — воскликнул Ма Жун. — Скорей туда!
Трактир помещался в небольшом двухэтажном здании и назывался весьма изысканно: «Павильон зимородка». К карнизу была прикреплена длинная лента красной ткани, на которой большими иероглифами сообщалось, что здесь можно заказать знаменитые вина севера и юга.
Отодвинув раздвижную дверь, они увидели маленькую кухню. В воздухе витал соблазнительный аромат жареного мяса и лука. За огромным железным котлом стоял по пояс голый толстяк, с длинным бамбуковым черпаком в руках. Котел был накрыт бамбуковой решеткой, на которой были сложены крабьи панцири, подходившие на пару. Рядом стоял поваренок помоложе и рубил мясо на большой колоде.
Толстяк широко улыбнулся и крикнул:
— Прошу наверх, господа хорошие! Сей момент вас обслужим.
Советник Хун заказал три десятка фаршированных крабов и три больших кувшина вина. По расшатанной лестнице трое приятелей начали взбираться наверх. Еще на полпути Ма Жун услышал наверху шум. Обернувшись к советнику, следовавшему за ним, он сказал:
— Похоже, что наверху какая-то пирушка!
Но в зале не было никого, кроме одного здоровяка, который сидел у окна спиной к ним. Склонившись над столом, он яростно впился в крабий панцирь и с диким чавканьем высасывал содержимое. На его широкие плечи была накинута черная куртка из узорчатой ткани.
Ма Жун дал знак остальным не вмешиваться. Он подошел к столу и, положив руку на плечо толстяку, рявкнул:
— Давно не виделись, дружище!
Сидевший за столом вскинул голову. У него было большое круглое лицо, наполовину скрытое густой немытой бородой. Он мрачно взглянул на Ма Жуна и вновь приступил к еде. В замешательстве поковыряв пальцем в пустых панцирях, лежавших на столе, он со вздохом произнес:
— Из-за таких, как ты, братец, перестаешь доверять друзьям. Еще совсем недавно мы хорошо ладили. А теперь поговаривают, что ты судейский ищейка. Думается мне, что это по твоему приказу нас выселили из уютных лачуг при храме. Подумай о своих поступках, друг мой, и да будет тебе укором человечность!
— Ну-ну, ладно, — сказал Ма Жун, — не дуйся! В этом мире каждому суждено делать свое дело, мне же выпало рыскать по городу, выполняя задания Его превосходительства судьи.
— Значит, это не просто слухи! — скорбно сказал толстяк. — Нет, брат, я потерял к тебе всякое уважение. Оставь в покое честного горожанина, размышляющего о скудных порциях, которые подает жадный хозяин.
— Что касается скромных порций, — дружелюбно подхватил Ма Жун, — то, если ты не против еще десятка крабов, мои друзья с удовольствием разделят с тобой трапезу.
Шэн Ба медленно вытер пальцы о бороду. Немного погодя он сказал:
— Да не скажут про меня, что я поминаю старое. Почту за честь познакомиться с твоими друзьями.
Он поднялся, и Ма Жун церемонно представил его советнику Хуну и Дао Ганю. Ма Жун выбрал квадратный столик и настоял, чтобы Шэн Ба занял почетное место у стены. Советник и Дао Гань сели по обеим сторонам от него, а Ма Жун напротив.
Он крикнул поварам внизу, чтобы подали еще еды и вина.
Когда слуга спустился за добавкой, а чарка обошла первый круг, Ма Жун заметил:
— Рад видеть, братец, что ты наконец подыскал себе добрую куртку. Она, наверное, обошлась тебе в кругленькую сумму, люди нелегко расстаются с вещами такого качества! Ты, должно быть, разбогател!
Шэн Ба замялся. Он начал было лепетать что-то о приближающейся зиме, а потом уткнулся в чашу с вином.