Вот и все. Теперь вы понимаете, в каком положении я оказался еще до слушания Линь Фаня. Я арестовал его и должен был осудить очень быстро, не используя обвинения в убийстве сына. Потребовались бы месяцы, чтобы доказать, что под именем Лян скрывалась госпожа Линь. Поэтому пришлось расставить Линь Фаню ловушку и заставить его сознаться в покушении на нас.
Но его признание не разрешило всех моих затруднений. Центральные власти наверняка отписали бы большую часть конфискованной собственности Линь Фаня предполагаемой госпоже Лян. Я не мог позволить самозваной госпоже присвоить богатства, по праву принадлежащие государству. Я ждал, что она предпримет, ведь она должна была подозревать, что правда мне известна, особенно после того, как я начал выспрашивать подробности бегства из подожженного укрытия. Но она все не являлась, и я уже подумал, что должен действовать против нее в судебном порядке. И потом все разрешилось само собой. Госпожа Линь покончила с собой. Но она не сделала этого сразу, потому что хотела умереть в один день и час со своим мужем. Теперь же пусть ее судит Небо.
В комнате воцарилась глубокая тишина. Судья Ди содрогнулся. Закутавшись поплотнее в халат, он заметил:
— Зима идет: похолодало, чувствуете? Когда пойдете к себе, советник, скажите слугам, чтобы поставили сюда жаровню…
Помощники вышли, судья поднялся. Он подошел к столику с зеркалом и снял шапочку с отглаженными крыльями. В зеркале отразилось худое, изможденное лицо.
Судья машинально сложил шапочку и убрал ее в выдвижной ящик под зеркалом. Он надел домашний головной убор и, заложив руки за спину, принялся ходить взад-вперед по комнате. Он мучительно пытался собраться с мыслями. Но стоило ему отвлечься от ужасов только что рассказанной истории, как перед глазами вставали изувеченные тела двадцати монахов, в ушах звенел безумный хохот раздираемого на части Линь Фаня. В смятении судья спрашивал себя, как могут быть Святым Небесам угодны такие невыносимые страдания и потоки крови. Терзаемый сомнениями, он неподвижно стоял у стола, закрыв лицо руками.
Когда он опустил руки, взгляд его упал на письмо из Ведомства церемоний. Судья печально вздохнул: он вспомнил, что должен еще проверить, установлена ли на должное место табличка.
Он отодвинул ширму, разделявшую кабинет и зал заседаний. Пройдя через помост, судья спустился в зал и обернулся.
Он увидел скамью, покрытую алой материей, и свое пустое кресло. За ним стояла ширма, на которой был вышит большой единорог — символ проницательности. Когда же он взглянул выше, то увидел на стене, поверх балдахина над помостом, висящую горизонтально табличку с Высочайшими Словами. Слова эти глубоко тронули судью. Он опустился на каменные плиты и еще долго стоял на коленях один, в холодном пустом зале, повторяя простую искреннюю молитву.
А высоко над ним в лучах утреннего солнца, пробивавшихся через окна, сияли четыре позолоченных иероглифа, гравированная копия безупречного императорского почерка:
«ПРАВОСУДИЕ
ПРЕВЫШЕ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
ЖИЗНИ».
ПОСЛЕСЛОВИЕ
В большинстве китайских детективных романов судья одновременно занят решением трех или более совершенно разных дел. Эту любопытную особенность я сохранил и в данном романе, изложив три сюжета таким образом, чтобы они составили одну продолжающуюся историю. На мой взгляд, в этом отношении китайские детективные романы более реалистичны, чем наши. Население округа было довольно значительным, поэтому вполне логично, что судье приходилось одновременно заниматься раскрытием нескольких преступлений.
Я решил сохранить китайскую традицию, включив в конец книги (глава 23) нечто вроде обзора всех раскрытых дел глазами посторонних наблюдателей, и еще добавил описание казни преступников. В китайских криминальных историях непременным условием является то обстоятельство, что назначенное наказание должно свершиться над преступником, и описание его предлагается во всех подробностях. Одновременно китайским читателям хотелось в конце книги видеть, как достойный судья получает повышение по службе, а все прочие того заслуживающие лица получают соответствующее вознаграждение. Эту деталь я постарался воспроизвести в более-менее мягкой манере: судья Ди получает официальное поощрение в форме императорского указа, а девицы Ян получают денежное вознаграждение.