Мой план удался. Сам того не подозревая, Мо Мо-дэ сослужил мне хорошую службу, когда начал запугивать меня во время танца мечом. Я ведь был загримирован под Белую Розу. Она поняла, кто я, испугалась, и это заставило ее забыть о затаенной обиде. После представления она ускользнула из-под присмотра вдовы Бао и успела сообщить мне, что находится в крайне затруднительном положении: госпожа Бао проявила о ней заботу, в какой-то мере удочерила ее, а поскольку она женщина очень благочестивая, то главная цель ее жизни — увидеть, как моя сестра станет монахиней. Однако в этом монастыре Белая Роза повстречала молодого поэта — некоего господина Цзуна. И хотя она знает его не слишком хорошо, встреча с ним заставила ее усомниться в правильности принятого ею решения. Но, с другой стороны, она не желает огорчить госпожу Бао, которая так много для нее сделала и была для нее отрадой, когда наша семья от нее отвернулась. Именно так она и выразилась: «от нее отвернулась». Представляете себе, господин! И тогда я предложил ей подняться ко мне в комнату и спокойно обсудить, как ей следует поступить. Я посоветовал ей снять черное платье. Если она будет в белом нижнем одеянии, ее примут за меня. Она так и поступила и ушла, спрятав сложенное верхнее платье в рукав. — Он почесал затылок и уныло продолжал: — Я намеревался последовать за ней, но наткнулся на этого болвана Цзуна. Когда я отвязался от него и поднялся к себе в комнату, сестры там не было. Тогда я немного выпил с Куань Лаем. И только что я снова ходил в комнату вдовы Бао в тщетной надежде кого-то там застать. Но свет был потушен, а дверь заперта. Завтра я попытаюсь еще раз. Вот и все, господин.
Судья Ди поглаживал бороду. Имя Кан У было ему знакомо. Этот человек был известным столичным торговцем. Судья сказал:
— На вашем месте я передал бы дело в руки соответствующих органов, Кан.
— Прошу вас заметить, господин, что Белая Роза ушла в монастырь добровольно, а госпожа Бао пользуется хорошей репутацией в столичных даосских кругах. Вам ведь известно, господин, что в правительственной среде даосы нынче очень влиятельны. И хотя мой отец — конфуцианец, но, как торговец, он не может позволить себе снискать славу врага даосов. Это плохо сказалось бы на его делах.
— Во всяком случае, — предложил судья Ди, — отныне предоставьте это дело мне. Завтра утром я лично переговорю с госпожой Бао и с вашей сестрой. Я буду рад, если мне удастся уговорить барышню изменить принятое решение, и надеюсь, что ее интерес к господину Цзуну мне в этом поможет. Мне лично не хотелось бы иметь его своим зятем, но он все же из хорошей семьи и — как знать! — с годами может исправиться. Во всяком случае, я считаю, что женщине Небом предписано выходить замуж и рожать детей. Терпеть не могу монахинь, ни буддийских, ни даосских. А скажите мне, откуда у вас это ужасное животное и почему вы привели его сюда?
— Я люблю охотиться, господин. Семь лет назад я поймал этого зверя на севере, когда он был еще детенышем. С тех пор он всегда со мной. Мне удалось научить его танцевать и выделывать разные трюки. Он ко мне очень привязан, считает чем-то вроде его отца-медведя! Только однажды он поранил мне левую руку, но сделал это неумышленно. Он хотел меня приласкать! Рука уже вполне зажила. Только в сырую погоду, как сегодня к примеру, я чувствую, что она ноет. Когда я поступил к Куаню в труппу, то взял с собой медведя. Во-первых, потому что он слушается только меня и дома за ним некому ухаживать, а во-вторых, потому что это давало мне возможность подготовить хороший номер.
Судья понимающе кивнул. Все разрозненные кусочки головоломки становились теперь на свое место. На сцене Кан слабо двигал левой рукой, потому что она у него болела, а когда судья и Дао Гань повстречали в коридоре Белую Розу, приняв ее за госпожу Оуян, она прижимала левую руку к телу, потому что в рукаве у нее было спрятано черное платье. И она очень торопилась, потому что хотела избежать встречи со старой Бао. Должно быть, свернув за угол, она все же ее повстречала и решила отложить беседу с братом на следующий день. Судья продолжал разговор: