Он говорил еще что-то, но так невнятно, что префект не мог разобрать.
Префект повесил трубку.
— Господа, — сказал он, улыбаясь, — теперь без семнадцати минут три. Через семнадцать минут мы взлетим на воздух. Так утверждает, по крайней мере, наш друг дон Луис.
Раздались шутки, но в них чувствовалось всеобщее смущение.
— Вы уверены, что говорили с доном Луисом, господин префект?
— Несомненно. Он забрался в какую-то нору под своим кабинетом и от голода и усталости слегка помешался, должно быть. Мазеру, ступайте-ка, захватите его… если только в этом нет новой ловушки… Мандат при вас?
Мазеру подошел к префекту. На нем лица не было.
— Господин префект, это он сказал вам, что мы взлетим на воздух?
— Ну да, он ссылается на записку, которую Вебер нашел утром в томе Шекспира. Взрыв якобы должен произойти сегодня в три часа ночи.
— И вы не уходите, господин префект?
— Неужели вы думаете, что я стану выполнять капризы этого субъекта?
Мазеру заколебался, но несмотря на всю свою почтительность, не сдержался:
— Господин префект, это не каприз. Я знаю дона Луиса. У него, конечно, есть основания.
— Скверные основания.
— Да нет же, господин префект, — взволновался Мазеру. — клянусь вам, надо послушаться его. Он сказал: отель взлетит на воздух в три часа. Остается несколько минут. Уйдемте, господин префект…
— Довольно, — сухо прервал его Демальон. — Если вы боитесь, можете воспользоваться данным вам приказанием и поспешить к дому Луиса.
Мазеру щелкнул каблуками и козырнул, как старый солдат.
— Я остаюсь, господин префект.
И вернулся на свое место в углу комнаты.
Наступило молчание. Демальон шагал по комнате взад и вперед. Остановился перед начальником полиции.
— Вы согласны со мной, надеюсь?
— Конечно, господин префект.
— Еще бы, что за вздор! Бомбы сами с потолка не сыпятся. Откуда? Каким способом?
— Тем же, каким подбрасывались письма, — рискнул вставить секретарь префекта.
— Как? Вы, значит, допускаете?..
Демальон не договорил. Как и другие, он начал поддаваться какому-то гнетущему чувству, которое с каждой минутой становилось все мучительнее, все невыносимее.
Три часа! Эти два слова не давали покоя. Он несколько раз вынимал часы. Оставалось еще несколько минут… десять… Неужто в самом деле?
— Идиотизм! Идиотизм! — сердито воскликнул он, топнув ногой. Но, взглянув на своих товарищей, он увидел, что лица у всех напряженные и почувствовал, что у него как-то необычайно сжалось сердце. Он не боялся, нет, как не боялись и они. Но все невольно вспомнили о проницательности и интуиции дона Луиса, проявленных им в этом деле.
Сознательно или бессознательно, но они привыкли смотреть на него, как на исключительное, одаренное сверхчеловеческой прозорливостью существо.
И он-то настаивал, чтобы они обратились в бегство. Он выдал себя, чтобы предупредить их об опасности. Значит, время не терпит. Еще семь минут, шесть — и отель взлетит на воздух. Демальон продолжал ходить по комнате, но тревога его росла, в ушах звучал умоляющий голос Перенна. Он видел дона Луиса в деле. Он не имеет права при данных обстоятельствах игнорировать предупреждение, сделанное таким человеком.
— Уйдемте, — сказал он.
Слова эти были произнесены совершенно спокойно. Они вышли, не торопясь и не толкаясь, как люди, которые не бегут, а добровольно подчиняются во имя предосторожности.
Префект вышел из комнаты последним, не выключив электричества. В вестибюле он предложил начальнику полиции свистком созвать людей. Когда все собрались, он дал им выйти и запер дверь за собой.
Затем приказал полицейским, снаружи охранявшим дом:
— Отодвиньте народ как можно дальше и как можно скорее.
— А вы, господин префект! — подошел к нему Мазеру. — Уже без двух минут три…
— Наш друг Перенна говорил о трех часах, а не о трех часах без двух минут.
Префект перешел улицу и вместе с остальными выбрался на противоположный откос.
— Следовало бы пригнуться, — сказал Мазеру.
— Пригнемся. Но, если взрыва не будет, я пущу себе пулю в лоб, настолько буду чувствовать себя смешным.
— Взрыв будет, господин префект, — уверенно сказал Мазеру.
— Однако, как вы доверяете нашему другу Перенна.
— Вы тоже, господин префект.
Они мучительно ждали, отсчитывая секунды. Где-то вдали пробило три часа.
— Вот видите! — изменившимся голосом сказал префект, — ничего не будет… Идиотство, что за фантазия! — проворчал он.