Я уже собирался выбраться на свет божий, как вдруг…
Дон Луис перевернул калеку, как переворачивают сверток, перевязывая его, и продолжал:
— …Вам не случалось видеть Танкарвиль, на берегу Сены в Нормандии? Нет? А то бы вы знали, что там среди развалин древней башни есть колодец, у которого были, как у многих колодцев в то время, два устья: одно повыше на открытом воздухе, другое — в одной из зал башни, они соединялись между собой горизонтальным ходом. В Танкарвиле второй выход закрыт железной решеткой. Здесь — заделан слоем цемента и щебня. Вспомнив о Танкарвиле, я остался в своем углублении, кстати, вы предупредили меня, что до четырех часов Флоранс ничего не угрожает. Итак, я осмотрел свое убежище и убедился, что это действительно подземелье рыцарского строения. Я ощупью направился в ту сторону, где должен быть грот. Я не ошибся, слабый свет пробивался сверху на лестницу, на которую я наткнулся… и услышал ваш голос. На этот раз судьба была благосклонна ко мне, и я не сомневался, что мне удастся выбраться. В самом деле, мне пришлось лишь разобрать груду камней, засыпавших проход, и я вышел наверх. Я был среди развалин башни. Поднимаясь на ваш голос, я добрался до задней части грота, где и притаился. Забавно, не правда ли? Вы понимаете, как мне смешно было слушать вашу торжествующую речь: «Отвечай, Флоранс! Да? Или нет? Только головой кивни, если да — ты свободна. Если нет — ты умрешь!» В особенности был мил конец, когда вы сверху, вскарабкавшись на камни, вопили: «Ты сама этого хотела, Флоранс, тем хуже для тебя!» Подумайте, до чего это было комично: ведь в этот момент в гроте уже никого не было! Никого. Одним движением руки я подтянул к себе Флоранс и отнес ее в безопасное место. И вся ваша лавина, погубила, пожалуй, одного-двух пауков, да несколько мух, замешкавшихся на плитах. На этом комедия окончилась. Акт первый: спасение Арсена Люпена. Акт второй: спасение Флоранс Девассер. Акт третий: чудовищу наука, да еще какая!
Дон Луис поднялся и засмеялся, оглядев дело своих рук.
— Ты похож на ветчину, право! Не очень жирную и толстую, так для небогатого семейства. Но я полагаю, тебе неохота кокетничать. Впрочем, выглядишь ты не хуже обычного, а для этой маленькой гимнастики, которую я думал устроить с тобой, это как раз годится. Ты не волнуйся… Скоро узнаешь.
Он взял одно из ружей бандита и привязал к нему конец веревки, метров в пятнадцать длиной, прикрепив другой ее конец к тем веревкам, которыми был связан калека у спины.
Потом он спустил бандита в дыру, придерживая конец веревки.
— Закрой глаза, если кружится голова. И не бойся, я осторожен.
Он спускал потихоньку, пока не размоталась вся веревка. Тогда ружье, положенное поперек колодца, остановило движение вниз, и калека, связанный как узел, повис в самом устье колодца. Дон Луис бросил в бездну несколько горящих кусков бумаги, зловеще осветивших стены колодца.
Он не мог удержаться и нагнулся над колодцем, как это делал раньше бандит.
— Видишь, как я забочусь о тебе, место самое подходящее, чтобы ты не схватил насморк, что ж поделаешь? Я обещал Флоранс не убивать тебя. А французскому правительству — выдать тебя как можно более живым. Но я не знал, что мне с тобой делать до завтра, поэтому решил сохранить в прохладном месте. Недурно, правда? А главное, совсем в твоем духе. Ружье держится с обеих сторон на каких-нибудь двух-трех сантиметрах. Значит, довольно тебе забарахтаться — тот или другой конец двинется и ты полетишь кувырком. А я буду ни при чем. Это будет маленькое самоубийство. Ты можешь ведь и не шевелиться, приятель.
А, кстати, ты можешь воспользоваться этой ночью, чтобы свести счеты с собственной совестью. Мило с моей стороны, не правда ли? Итак, размышляй и бодрствуй, ожидая.