Вернемся, однако, к персонажам третьего акта.
Уэйс и его семеро подопечных оставили багаж в аэропорту. Внешне он ничем не отличался от снаряжения, которое обычно везут на Мальдивские острова любители подводных прогулок. Бронированные жилеты были засунуты в гидрокостюмы, пистолеты и нервно-паралитический газ скрыты в баллонах аквалангов.
Получив квитанции в камере хранения, заговорщики отправились в отель «Голубая лагуна», где для них были забронированы двойные номера с видом на океан. Собственно, в камере хранения и закончились разработанные шефом «Секьюрити эдженси» мероприятия по конспирации. Отныне все разговоры о готовящемся предприятии будут вестись совершенно открыто.
Бегло очерчу соответствующий интерьер, который ограничивается пенным валом прибоя, утрамбованным валками песком и «грибком», крытым сухими пальмовыми листьями, звенящими под дыханием пассата. Я однажды останавливался в отеле, имеющем общий пляж с «Голубой лагуной», и хорошо помню кажущееся уединение, ограниченное лишь тенью грибка. Неудивительно, что в курортном местечке Маунт-Лавиния хорошо запомнили этих «крэзи»[48], рисовавших на песке планы захвата арсенала и атаки президентского дворца.
— Вот тут он и сидел, — показал мне гостиничный бой место, которое занимал обычно Уэйс, — они приходили сразу же после завтрака. — Он раскрыл для меня шезлонг и подал книгу, в которой постояльцы расписывались за пляжные услуги.
Перевернув страницы на два месяца назад, я без труда нашел четкую подпись. Только что было мне в ней? Ведь я не графолог. Но так уж выходило, что прихоть судьбы продолжала вести меня по свежим следам беспрецедентного предприятия. Сперва год назад на Мальдивах, где подвизался Джонсон, теперь на пляже в Маунт-Лавинии, где в буквальном смысле слова строил планы на песке Боб Уэйс. Думал ли он, что они вскоре станут добычей прессы? Едва ли…
— Главное — захватить президента, и острова у нас в кармане, — не уставал втолковывать экс-сержант своим несколько туповатым единомышленникам. — Дворец, — рисовал он прутиком кружок, — всего в полумиле от арсенала.
При этом он успевал сгонять стюарда за очередной порцией джина «Бифитер» с горькой настойкой ангостуры и — для акклиматизации — кокосовым молоком.
Стюард, как положено, приносил и позванивающие льдинкой стаканы, и золотой «королевский» орех с воткнутой для удобства полиэтиленовой трубочкой. Он слышал обрывки фраз, пьяную браваду и чем дальше, тем больше задумывался.
Но заговорщики не обращали внимания на «дикарей», как называли они жителей Шри Ланки, страны почти сплошной грамотности, насчитывающей двадцать три века писаной истории…
Даже когда администрация отеля деликатно предложила Уэйсу и компании сменить резиденцию, он нисколько не удивился, почему вдруг такое, и устроил скандал.
— Помните, ребята, — гнул свое за последним ленчем в ресторане, глядящем окнами прямо в бассейн, — Кортес покорил целую империю!
— Но у тех дикарей, — возражал кто-то из наиболее смышленых, — были только копья…
— Зато у нас есть паралитический газ. Я пью за настоящую голубую лагуну.
…Четвертое, заключительное действие началось в тот момент, когда самолет с бандой приземлился в уже знакомом нам порту Хулуле. Бравых молодчиков с нетерпением ждали, хотя таможенные формальности прошли на удивление спокойно и новоявленные конкистадоры отправились на отведенный для них остров Курумбу. Коттеджи с антимоскитными пологами пахнули духотой и запахом сероводорода. Не успев разложить по полкам рубашки из ланкийского батика, приезжие поспешили совершить «ознакомительную» экскурсию.
Чисто внешне столица с ее рыбным портом, пропахшим вяленым тунцом, и лавчонками, где рядом с кокосами выставлены на продажу амулеты из акульих зубов и бусы, выточенные из черного коралла, почти не меняла своего облика с течением столетий. Это, разумеется, подкрепляло надежды на успех. Конкистадоры как-то не заметили, что буквально по другую сторону улицы, где находится свято чтимая усыпальница проповедника-султана Барбари и старинная Пятничная мечеть, вырос памятник, куда более причастный к биению пульса планеты. В раскаленном, белесом от коралловой пыли небе ажурная чаша, нацеленная на спутник связи, казалась галактической гостьей, потерпевшей вынужденную посадку где-то на задворках обитаемого мира. Убаюкивающе журчали фонтаны в саду, на идеально подстриженный газон роняли багряные лепестки деревья, прозванные «огонь джунглей». Все было призрачным в этом тенистом оазисе среди раскаленной пустыни, где за глоток пресной воды платили полновесной монетой. Да, многим Мале казался сказкой из «1001 ночи». Но мы живем в век электронных сказок.