Но возвратимся к барабанам, чьи гулкие крышки украшены знаком Солнца и концентрическими окружностями, так удивительно похожими на лимбы старинных астролябий…
Зеленые от патины, эти пришедшие из глубины веков музыкальные инструменты помогли воссоздать картины далекого прошлого. Пусть фрагментарные и отнюдь не однозначные. Быть может, именно в этой неоднозначности и таится секрет очарования весьма утилитарных, наверное, предметов материальной культуры, которые мы воспринимаем сегодня как чудесные памятники высокого искусства. Какой простор открывают они воображению, какие внезапные аналогии пробуждают, замыкая причинной связью дали пространств и глубины времен!
Рельефные фигурки любовных пар невольно наводят на размышления о сути тайных тантрийских церемоний, столь характерных для древней культуры Индии, заимствованных позднее обитателями Тибета, Средней Азии, Дальнего Востока. Этот явный след изобразительной традиции, отметившей архитектурные детали непальских храмов, запечатленный в бессмертных изваяниях Кандарья Махадео. Властительная мощь любви, плодотворящей космическую силу природы.
Кольцевые бронзовые орнаменты, запечатлевшие космогонию древних, воспевают и мудрое совершенство простой непритязательной жизни. И сейчас в таких же свайных домах живут люди на Меконге и Красной реке, а многовесельные ладьи с головой дракона на изогнутом носу плавают по желтой воде Чаяпраи. Такие же привыкшие к труду тонкие руки взрыхляют землю и сажают рассаду, выделывают зонты из листьев бумажного дерева и ткут материи.
Откуда же пришли мастера, отлившие из вечной бронзы исполинские рокочущие котлы с солнечным знаком в центре крышки? Где впервые возникли вещие символы стран света, которыми отмечены скалы, пещеры и храмы Азии? От Индии до Японии, от забайкальской тайги до сверкающих вершин Гималаев.
Особый интерес вызывают сцены рисосеяния и сбора урожая. Барабаны, откопанные в северных провинциях Вьетнама, и окаменевшие рисовые зерна, найденные в пещерах, явно указывают на то, что рисосеяние пришло в Южную Азию не из Китая, как это считалось ранее, а, напротив, было заимствовано обитателями плодородных лёссовых дельт у южных соседей. Возможно, что рисовое зернышко шло сокровенным путем бронзовых барабанов, ныне сокрытым земной толщей. Священные знаки космоса и плодородия некогда стерегли эту невидимую дорогу — звездные знаки.
Судя по распространенности подобных символов, общение в древнем мире протекало куда оживленнее, чем это предполагалось. Поднебесные хребты не стали непреодолимым препятствием для связей между Индией и древними государствами Средней Азии: Маргуш, Согдианой. Точно так же бескрайние просторы сибирской тайги не столько разъединяли, сколько соединяли жителей дальневосточного Приморья со степняками. Подобно океаническим течениям, переносившим примитивные челны древних мореплавателей с континента на континент, таежные и горные торговые тропы прочно связывали отдаленные народы и страны. Не только путь «из варяг в греки» оставила нам история. Все чаще и чаще находим мы и следы беспримерных сибирских кочевий и приметы оживленной дороги из «арьев во славяне», путевые вехи от скифских степей до гранитных шхер полярных стран.
И самые устойчивые среди удивительных этих знаков, быть может, орнаменты. Узоры, в которых один народ неосознанно передавал другому свою зашифрованную мудрость. Не было особой нужды менять то, что принималось всего лишь за украшение. И, подобно эстафете веков, передавалась из края в край причудливая вязь, бывшая некогда магической тайнописью неведомых народов. Я нарочно протянул ниточку из далекого прошлого к еще живым обычаям. Ведь сцены крестьянских работ, представленные на барабанных крышках, тоже еще не ушли в прошлое. Более того, в них обнаружился глубокий актуальный смысл. Мы лишний раз убедились в том, что версия об избранных народах — носителях культуры, дарующих эту культуру пассивным соседям, не более чем миф. Напротив, археология и этнография являют нам как бесчисленные примеры самостоятельного творчества самых разных племен, так и творческого взаимообмена между ними.
Но продолжу рассказ о барабанах.
Кроме бытовых сцен, на их лимбообразных с рисками-насечками кольцах часто можно встретить изображения цапель и пятнистых оленей с разветвленными рожками. Такие же олени украшают, кстати, и широкие лезвия боевых топоров донгшонской культуры. Здесь есть над чем поразмыслить. Цапля, олицетворяющая водную стихию, не в пример оленю, широко представлена в пластике Юго-Восточной Азии. Стоящие на черепахах цапли — символ счастья и долголетия — издавна помещаются перед жертвенником в местных пагодах. И в фольклоре им отводится заметная роль. А вот об оленях добуддийское устное и изобразительное творчество умалчивает. На что же намекает загадочное кольцо вокруг Солнца, пополам разделенное между вереницей бегущих оленей и летящих птиц? Они словно гонятся друг за другом по кругу: олени и цапли.