Лидочка хотела было рассказать Соне, что на рассвете она видела, как убили человека, но спохватилась — получилось бы, что она как бы соглашается с Соней, а она не была с ней согласна. И Лидочка понимала, что в иной ситуации была бы даже рада отвязаться от Сони, существа мелкого, завистливого и питающегося не столько колбасой, сколько сплетнями и суевериями. Но сейчас она была даже благодарна Соне за то, что та мелко, как болонка, семенит рядом, — Лидочке хотелось оглянуться и посмотреть, следует ли за ними тот парень, но надо было заставить себя не оборачиваться. Даже если он идет сзади, он не должен догадаться, что Лидочка его боится, потому что, вернее всего, он очень хочет ее испугать. И только ли испугать?
— Вы не в Дом творчества писателей идете? — спросила Соня.
— Нет. Мне нужны дачи «Мемориала», за Домом творчества направо.
— Вот это совпадение! — обрадовалась Соня.
— Какое совпадение?
— Скоро узнаете. Я загадала и раньше времени не могу сказать.
Узкое шоссе, повернув, вывело их к воротам имения, которое, как сообщила Соня, принадлежало патриарху, потом дорога стала огибать кладбище.
— Вы знаете… — Соня показала на поднимающиеся на холм, прижавшиеся друг к дружке могилы.
— Здесь похоронен Пастернак? — угадала Лидочка вопрос Сони.
— Вот именно, — Соня была недовольна тем, что ей не удалось показать эрудицию. Она шмыгнула покрасневшим помидорчиком носа, поправила толстые очки и мелко засеменила вверх — дорога, обогнув кладбище, сбежала к мостику, за которым справа открылось заснеженное поле, а слева потянулся забор, принадлежавший, как сказала Соня, главному питомнику советских писателей. Здесь в творческих муках родились многие шедевры социалистического реализма. Соня явно повторяла чьи-то слова, вернее всего поэта-авангардиста, о котором и принялась рассказывать Лидочке:
— Я здесь позатот Новый год встречала, меня тогда один Борис кадрил, он потом в Штаты уехал. Ему самому путевку не дали, но у него там каждый второй — знакомый, вплоть до Евтушенки. Двое суток гудели. Группен-секс был самым невинным развлечением.
Соня привирала, но Лидочка не стала возражать. Сырой морозный ветер дул с поля.
— Здесь природа обалденная, — продолжала Соня. — Тишина, сосны — правда, компания смешанная. Приличных людей немного.
Видно, с авангардистом ничего не вышло. Даже в пределах группен-секса. В то же время поэт-авангардист, склонный к разврату, и в поклонниках украшает женщину. Это тебе не реалист Некрасов.
Из ворот Дома творчества, за которыми были видны старые дачи и гараж, вышла пара пожилых людей, тепло закутанных. Они придерживали друг друга, чтобы не поскользнуться. Шарфы у них были замотаны под поднятыми воротниками, точно как у первоклассников. Старички вежливо поздоровались с Соней.
— Еще помнят, — сразу сообразила Соня. — Два года прошло. Я с ними о жизни много говорила. Он Чехова помнит.
Лидочка не стала спрашивать Соню, в каком году умер Чехов, потому что Соня ответила бы, что речь идет о другом Чехове, скажем, о племяннике великого писателя.
Вскоре забор кончился, и они свернули на узкую дачную улицу, ограниченную оградами из штакетника. Ветер задувал сюда не так яростно, но все равно было зябко.
— Когда вы со мной рядом сели, — сказала Соня, и ее карие глазки излучали радость, — я подумала, вот бы хорошо, если бы мы с вами сошли на одной станции. Вы мне с первого взгляда понравились. Я подумала, а может быть, вы писательница?
— Я художница… и фотограф. Теперь — фотограф.
— А я что говорю! Это же почти одно и то же. Вот моя любимая писательница Вика Токарева, вы с ней незнакомы? Вика Токарева сама иллюстрации к своим книжкам рисует.
— Вот никогда бы не подумала.
— Вы еще много от меня узнаете! Вы будете благодарить небо, что оно нас свело.
Когда Лидочка сказала, что она фотограф, в том не было притворства. Когда-то она была убеждена в том, что отдала жизнь искусству. Но основным плодом ее таланта стали сотни акварельных иллюстраций к Большому ботаническому атласу СССР, который готовил ее институт. Лидочке пришлось уехать, а оригиналы пропали неизвестно куда. А в последние годы Лидочка увлеклась фотографией, сначала в качестве компенсации призванию, а потом — осознав, что обрела истинное занятие.
Направо вел узкий проулок.
Лидочка остановилась, чтобы попрощаться с Соней. Соня остановилась, чтобы попрощаться с Лидочкой, потому что, как они тут же признались друг дружке, нельзя поверить в столь невероятное, а впрочем, обычное совпадение.