В связи с этим король Альфонс, понимая, сколь важно лишить французов удобного положения в Генуе, заручившись поддержкой некоторых генуэзских изгнанников, предпринял попытку государственного переворота в Генуе и послал в Пизу с большой флотилией своего брата Федериго, который затем отправился в порт Специю[227] и высадил на сушу часть своих людей, однако все они были отброшены и разбиты. После неудачи этого предприятия дон Федериго вернулся в Пизу. Поскольку королю и Пьеро казалось, что хорошая охрана прохода к Сарцане[228], прекрасно укрепленного самой природой, помешает Карлу пройти этим путем, они, чтобы лишить его также прохода через Романью, отправили Фердинанда, герцога Калабрии, старшего сына короля, с большим войском в Романью, чтобы с помощью Чезены, принадлежащей папе, и Фаенцы, находящейся под нашим покровительством, он противостоял французам. В это время король Карл, желая мирно пройти через наши земли, снова отправил оратора во Флоренцию просить свободный проход, не скупясь на обещание всяческих милостей и привилегий, которые он мог бы предоставить городу; а когда ему в этом было отказано, он изгнал из своего королевства всех наших купцов. Но и это не охладило пыла Пьеро; напротив, отчасти из-за дружбы с королем Альфонсом и Орсини, отчасти из-за недоверия к синьору Лодовико и Джованни ди Пьерфранческо, изгнанных из Флоренции, он с каждым днем все более упорно шел навстречу своей гибели. С тем, чтобы укрепиться и держать в заблуждении пизанцев по поводу Сарцаны и посланного туда отряда, в Пизу были отправлены генеральными комиссарами по делам войны Пьерфилиппо Панедольфини и Пьеро Гвиччардини.
Сначала через Альпы перешли первые отряды короля Карла, затем в Италию явился и он сам с остальным войском, и было у него огромное количество людей как в пехоте, так и в артиллерии, но точного их числа я не знаю. Так вошла в Италию огненная чума, изменившая не только государственные границы, но и характер правления и способы ведения войны. Ведь раньше, когда Италия была разделена на пять основных государств — Папскую область, Неаполь, Венецию, Милан и Флоренцию, — заботой каждого из них было сохранение собственных владений, и они внимательно следили, чтобы никто не захватил чужого и не усилился бы настолько, чтобы внушать всем страх, и потому принимали во внимание любое, пусть самое незначительное изменение и поднимали шум, даже если дело касалось какой-нибудь маленькой крепости; но когда вправду доходило до военных действий, то столь долго взвешивалось любое оказание помощи, войска были столь медлительны, а артиллерия так неуклюжа, что осада одной крепости занимала почти все лето, — поэтому войны были затяжными, а в сражениях было мало или почти не было убитых. Теперь же, с приходом французов, будто внезапный ураган пронесся и перевернул все вверх дном, так что единство Италии исчезло и ни одно государство не заботилось больше об общей ее судьбе. Видя, как враги осаждают города, герцогства и королевства и вносят в них смуту, каждый, находясь в нерешительности, стал заниматься своими делами, и его не беспокоило, что соседний пожар или разрушение ближнего селения может привести к пожару или разрушению его собственных владений. Французы вели войны быстрые и беспощадные, подчиняя себе и завоевывая целое королевство за меньшее время, чем нужно было прежде для захвата какой-нибудь виллы; штурм городов был теперь молниеносным и занимал не месяцы, а дни или часы, сражения стали крайне жестокими и кровавыми. И в самом деле, государства теперь сохранялись или разрушались, передавались в чьи-то руки или отнимались не в канцеляриях, исходя из чьих-то планов, как в прошлом, а с оружием в руках прямо на полях сражений.
Когда король, придя в Италию, приблизился к Милану, синьор Лодовико, хотя и слыл приспешником короля Карла, тем не менее, принимая во внимание неверность государей, особенно французских, которые ради своей пользы мало думают о верности и чести, стал опасаться, как бы король, под видом исполнения свободной воли народа, не отдал бы власть Джован Галеаццо, племяннику Лодовико, а его самого не отстранил бы по каким-либо соображениям; чтобы избавиться от опасности со стороны Джован Галеаццо, синьор Лодовико отравил его. Когда погиб этот невинный юноша, синьор Лодовико тотчас собрал граждан Милана, и по его наущению некоторые предложили избрать его герцогом, что и произошло[229], хотя и оставался маленький очаровательный сын отравленного. После всего этого король Карл вошел в Милан и был там принят с величайшим почетом, а затем с частью своего войска через Понтриемоли направился в Луниджану[230], отослав остальное войско в Романью навстречу герцогу Калабрийскому; а поскольку крепость Сарцаны была сильно укреплена и хорошо оснащена артиллерией и всем необходимым для защиты, чтобы не терять там времени, он повернул к Фивиццано[231], захватил его и опустошил к величайшему ужасу всей провинции.