В первую же минуту Варвара предложила чай и решительно отказалась от отчества. Как и ожидалось, чай она не наливала, а плескала в чашку. Медленно бегущая струйка ее раздражала. Таня поняла, что у нее немного времени. То, что Варвара называла долгим разговором, могло занимать от силы полчаса. Наблюдая за подобными женщинами, Эйнштейн мог бы открыть свою теорию относительности и без математических наворотов. Время демонстрировало свою относительность наглядно и доходчиво: жизнь ускорялась в жилах Варвары, которая была вся стремительность и порыв.
По дому были разбросаны игрушки; стояли, раскрыв рты, разномастные ноутбуки; в коридоре веером топорщились лыжные палки разных ростовок. Вопрос о повторном замужестве был снят, такие женщины не остаются одни. На их энергию мужчины слетаются, как мотыльки на огонь. «Да они похожи с Лукичом! Будто по одним лекалам выкроены. Как же так? Как он мог ее бросить?» – подумала Таня.
Обменявшись дежурными приветствиями, Варвара, вытирая разлитый от излишнего ускорения чай, прямо спросила:
– Что именно вас интересует? Из ваших объяснений по телефону я мало что поняла, но ясно, что Игорь опять куда-то движется. Он на месте стоять не умеет, сразу заваливается набок, как волчок. Что требуется от меня?
И тут же без перехода:
– Вы не знаете, где можно купить хороший чайник? Уже третий меняю, и все неудачно. Какое-то барахло выпускают. У меня вечно все разливается. Замучилась вытирать. А у мужа почему-то нормально льется, – искренне недоумевала она.
«Господи, как же они похожи, как брат и сестра», – снова подумала Таня. А вслух сказала:
– А вы помедленнее наливайте.
– Я пробовала. Что? Еще медленнее? Спасибо за совет, я попробую, – засмеялась она.
Таня улыбнулась. Надо было быть камнем, чтобы не попасть под обаяние этой женщины. Варвара перешибала ее энергетически, поэтому Таня решила, что диалог она не потянет. Нет, ей нужно перевести Варвару в режим монолога, задать общий рамочный вопрос и предоставить ей простор для рассказа. Кажется, это называется «нарратив», когда человек сам выбирает траекторию рассказа, а собеседник лишь внимает ему с умными глазами и заинтересованным видом, что, кстати, очень важно.
– Так на какую тему мы будем пить чай?
– Варвара, расскажите мне, пожалуйста, как вы с Игорем Лукичом встретились, а потом расстались. – Таня задала тему беседы так широко, как только могла, чтобы молчать до конца чаепития.
– Ну, положим, у нас не было шансов не встретиться, мы ведь учились в одном институте, на одном факультете и жили в одном общежитии. Только я была на два курса младше. Как муравьи, ходили по одним тропам. Вас, видимо, интересует другое, как мы поженились.
– Да, я именно это имела в виду. – Тане было неловко за свою речевую неряшливость.
– Но и с этим все просто. Вам покажется мой ответ странным, но он честный: пришло время жениться, мы и поженились.
– А любовь? Была?
– Наверное, какая-то была. Но в молодости новая любовь рождается каждый месяц, как молодая луна. Хотя тогда мне казалось, что да, любила. Сейчас уж не знаю. Про нас можно было сказать, что особой любви не было. Только любовь не бывает особой. Не было особой, значит, не было никакой. Было какое-то совпадение, похожесть, что, помноженное на молодость, можно было принять за любовь.
– Не понимаю… Тогда почему вы поженились?
– Сейчас мне кажется, что главным нашим купидоном было само время.
– Как это? – Таня втягивалась в разговор против своей воли.
– Танечка, это было еще в СССР. Слышали о такой стране?
– Да, про Советский Союз нам много рассказывали в университете. Фальшивая идеология привела к закономерному финалу, – по-ученически серьезно сказала Таня.
Варвара снисходительно усмехнулась:
– Ну идеология, может, была и фальшивая, зато герои были настоящие.
Таня поняла, что сказала что-то не то. Нужно было срочно возвращаться на прежнюю тропу разговора.
– Вы начали рассказывать, почему поженились, – подтолкнула она.
– Видите ли, тогда к окончанию института почти все были закольцованы. Большие дети с колечками на безымянных пальцах. Так было принято. Дальше все вставали на один и тот же эскалатор, который медленно тащил вас вверх. Сейчас тот эскалатор сломан, нужно самим ножками перебирать. Я преподаю в университете и вижу, что молодежь откладывает создание семьи, и, наверное, правильно делает, потому что появилось столько возможностей и соблазнов. А тогда остаться после института одинокой было почти то же, что стать старой девой. Каждую неделю в общежитии «продавали» невест, женихи танцевали в тазах, было такое испытание, «выкуп» назывался… Словом, студенческие свадьбы были регулярными и на одно лицо, по одному сценарию. Ведь будущее у всех было почти одинаковое, а главное – предсказуемое. А мы с Игорем… мы были в чем-то важном очень похожи. Комсомольцы-добровольцы… Прямо как попугаи-неразлучники. Вместе заседали в студсовете, вместе представляли институт на спартакиаде, вместе ездили с агитбригадой по колхозам, вместе зажигали в КВНе. Всюду вместе, так чего уж… Оставалось только пожениться, что мы и сделали. Нормальная свадьба двух комсомольцев, у которых много общего. И это могла быть нормальная семья. Может быть, даже счастливая.