Б. А. ГИЛЕНСОН
СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ
В ЛИТЕРАТУРЕ США
Ответственный редактор
доктор филологических наук
А. С. РОММ
© Издательство «Наука», 1975 г.
ВВЕДЕНИЕ
Социалистическая традиция в литературе США. На первый взгляд выдвижение такой темы может показаться неправомерным или надуманным. Ведь речь идет о стране с глубоко укоренившимися буржуазными традициями и устоями, стране, о которой еще в 1890 г. Ф. Энгельс писал: «…Америка в общественном отношении… является оплотом того, что филистер называет «индивидуализмом»{1}.
И тем не менее подобная постановка проблемы не только возможна, но и необходима. Она диктуется спецификой исторического пути, пройденного США, отмечающими двухсотлетие существования. Диктуется особенностями ее духовной жизни, культуры и искусства. И здесь широкий исторический аспект позволяет проследить две тенденции, две традиции, во многом полярные, нашедшие свое отражение в литературе.
Одна из них питалась верой в «американскую исключительность», в особый характер американского пути, в то, что в условиях буржуазной демократии могут быть реализованы высокие, вдохновленные просветительством идеалы «отцов-основателей», зафиксированные в конституции, Декларации независимости и Билле о правах, идеалы свободы, равенства и счастья. Эта вера, при всей своей устойчивости и притягательности, была в конце концов буржуазной иллюзией, великим американским мифом, как ее стали позднее называть.
Другая традиция была связана с поисками иного, некапиталистического, пути для Америки, пути, обеспечивающего создание общества подлинной, а не мнимой социальной справедливости.
Эти две традиции, две тенденции формировались в конкретно-исторических условиях.
Когда первые переселенцы из Европы, спасаясь от религиозных гонений, приплывали в Америку, они вдохновлялись заманчивой картиной «земли обетованной». Америка была Новым Светом, континентом щедрых, неосвоенных богатств, неким Эдемом, «страной свободных и смелых», счастливо избавленной от феодальных пережитков Старого Света. Война за независимость, принесшая свободу колониям, казалось, открыла перед Америкой самые радужные перспективы.
Эти оптимистические надежды были особенно сильны в первые десятилетия XIX в.: Джефферсон уповал на содружество небогатых фермеров на свободных землях, Линкольн воплощал героику аболиционистской эпохи. Правда, в Америке сохранялось рабство, а капиталистический прогресс сопровождался безжалостным истреблением коренного населения континента — индейцев. Но иллюзии относительно американской исключительности были еще живучими.
Именно в это время возник термин «американская мечта». Он достаточно широк, весьма расплывчат в своих границах, но прочно вошел в критическую, философскую и историческую литературу. Джеймс Траслоу Адамс в книге «Американский эпос» (1931) так, например, объясняет этот термин: «…американская мечта — это мечта о стране, в которой перед каждым человеком открываются возможности, соответствующие его способностям и заслугам»{2}. В этом обществе якобы достигается полное равенство и стираются социальные градации, каждый свободнорожденный американец может заработать миллионы и стать президентом. «Американская мечта» — это символ высших возможностей, которые дает личности буржуазно-демократическая система.
Что же касается «массового» американца, не склонного к философской абстракции, то для него «американская мечта» просто явилась синонимом престижности, богатства, материального преуспеяния, того, что в США именуют словом «успех». Апологетика бизнеса, предприимчивости, деловой инициативы проникла в литературу, вызвав к жизни специфический для Америки жанр — деловую повесть. «Никакая другая страна не могла бы произвести на свет Хорейшио Олджера», — пишет прогрессивный публицист Гилберт Грин{3}, имея в виду популярнейшего в конце XIX в. автора, одного из первых поставщиков «массового чтива», буквально заворожившего миллионы своих соотечественников, особенно юных, сентиментальными сюжетами о бедном подростке, обычно рассыльном или чистильщике сапог, который в силу врожденной добродетели и трудолюбия становился богатым. Уже тогда массовая беллетристика начала специализироваться на «житиях» миллионеров, воротил бизнеса, предлагая читателям их идеализированные имиджи. Восхождение к вершинам успеха, удачливость, «сладкая жизнь» этих людей призваны были иллюстрировать американские возможности.