Утопический социализм нашел многообразное отражение в западноевропейском романтизме. Жорж Санд, разделявшая взгляды Пьера Леру, ученика Сен-Симона, ратовала за союз людей из народа и просвещенных дворян, которые усвоили дух гуманности и милосердия («Грех господина Антуана», «Мельник из Анжибо»). Беранже воздал хвалу творцам утопического социализма в знаменитом стихотворении «Безумцы». Сенсимонизм вдохновлял Гюго в «Отверженных», где его Жан Вальжан, превратившись в фабриканта Мадлена, осуществлял свои благодеяния по отношению к рабочим. Романтическая греза о наступлении «золотого века» на земле, навеянная Годвином, воплотилась в «Освобожденном Прометее» Шелли.
Идеи утопического социализма нашли в Америке ревностных сторонников среди писателей и публицистов, составлявших левое крыло литературно-философского течения, известного под именем трансцендентализма. Романтическая критика капиталистической цивилизации сочеталась у них с призывом к духовно-нравственному освобождению личности от вульгарно-деляческой буржуазной практики, к пересозданию самой человеческой природы на началах братства.
Американские последователи европейских утопистов стремились не столько к дальнейшему развитию их теорий, сколько к их практической проверке. Америка в этом смысле была удобным экспериментальным, опытным полем. На североамериканском континенте оставалась еще сравнительно дешевая, свободная земля, на которой можно было организовывать коммуны, а в самой среде американцев была устойчива та общинно-коммунальная традиция, которая сохранилась от эпохи первых пуританских поселений. Наконец был чрезвычайно силен дух пионерства, предпринимательства.
«Истоки и традиции американского коммунизма, — читаем мы в новой программе Компартии США, — уходят своими корнями в первые годы существования нашей страны, в утопические колонии начала XIX в., в коммунистические клубы, основанные на нашей земле перед гражданской войной под влиянием марксистских идей»{17}.
Еще в 1824 г. в Америке возникла просуществовавшая два года первая оуэнистская колония — «Новая гармония», а сам Роберт Оуэн трижды посещал Соединенные Штаты и выступал на заседании конгресса с изложением своей программы преобразования мира{18}.
Особенно сильный резонанс имели две его речи в американском конгрессе — 25 февраля и 3 марта 1825 г. Обращаясь к конгрессменам и самому президенту, Оуэн призвал их сделать выбор между «нищетой и невежеством», с одной стороны, и «изобилием, добрыми чувствами и самой полной искренностью во всех вещах» — с другой.
Целью Оуэна было «изменить условия человеческого существования и обеспечить непрерывный рост благосостояния всех штатов, равно как и гарантировать счастливую жизнь каждому гражданину в отдельности». Много сделал по практической реализации планов Оуэна в Америке его сын Роберт Дейл Оуэн (1801–1877), организовавший несколько оуэнистских колоний.
Уже тогда, в 20-е годы, последователь Оуэна публицист Томас Скидмор, этот, по словам У. 3. Фостера, «самый знаменитый среди радикалов своего времени», в своей книге «Права людей на собственность» (1828) развивал теории своего учителя, рисуя картину кооперативного общества, в котором люди трудятся сообща, осуществляя принцип «кто не работает, тот не ест»{19}.
Острый экономический кризис, обрушившийся на Америку в конце 30-х годов и заметно ухудшивший положение масс, оказался новым стимулом для реформаторов. В 40-е годы призывы к переустройству общества на разумных и справедливых началах и различные реформистско-утопические проекты нашли сочувственный отклик в среде художественной интеллигенции.
Так, Орестес Браунсон (1803–1876), священник, разочаровавшийся в своей деятельности и ставший публицистом, поборником социальной справедливости и последователем Р. Оуэна, предсказывал неизбежность социальной революции. В 1840 г. в журнале «Бостон Куотерли» он поместил статью «Эссе о трудящихся классах», в которой привлек внимание общественности к жестокой эксплуатации девушек-работниц на текстильных фабриках Новой Англии. Он призывал разрушить «власть трестов над правительством» и подчинить его трудящимся.