Такие исторические события и персонажи, как коронации князей Миндовга и Даниила, Кревская и Люблинская унии, вся история правления Ягеллонов, Великое посольство Льва Сапеги в Москве, Станислав Понятовский, даже Александр Лукашенко с его курсом на интеграцию с Россией без потери самостоятельности Беларуси – абсолютно логичны в политической культуре и традиции белорусов…"
В рамках российской политической и культурной традиции понятны заявления даже нынешней, слабой эРэФии о намерении присоединить Белоруссию в свой состав. Пусть не говорится о конкретике, но, если хоть как-то затрагивается тема, то стремление именно такое.
Для Белоруссии же естественен союз с РФ без официального вхождения в состав последней. С точки зрения белорусской политической традиции совершенно нормально стремиться к объединению, но не к растворению в единой стране. Так были организованы Великое княжество, Речь Посполитая и – некоторым образом – Советский Союз с его союзными республиками.
Любая "демократизация" или смена режима в Беларуси мгновенно поднимет множество исторически обусловленных вопросов разного масштаба – от трактовки многих событий местной истории до взаимоотношений между разными культурными группами населения.
Великороссы исторически оказались способны в силу ряда причин стать сердцевиной общества и государства, ставившего перед собою глобальные задачи.
Белорусы же умеют мыслить себя в контексте большого целого, при этом культура и традиция белорусов позволяет им находить своё место внутри большого политического и культурного организма, не растворяясь в нем.
Поэтому два субэтноса русского народа являются естественными союзниками, а необходимости в "растворении" не существует.
"Русские обладают относительно непрерывной исторической и культурной традицией, хранителями которой выступают церковь, государство, русский язык, обширное пространство расселения русского народа и его численность. Утрата одного или некоторых из этих факторов, любые трансформации внутри институтов государства и церкви, любые реформы языка не влекут за собою прерывания традиции в целом, ибо одновременно все эти факторы уничтожены или трансформированы быть не могут. В некотором смысле русский народ живет в ощущении времени как вечности, в которой он будет "всегда".
У белорусов не один раз могло быть уничтожено всё или почти всё: язык, государственность, церковь, которой они были привержены в данный момент истории, этническая самоидентификация. Иногда, как, например, во время нацистской оккупации, речь шла о возможности физического уничтожения или прямого порабощения белорусов. Белорусская идентичность неизбежно вобрала в себя осознание возможности гибели и дала на него рациональный ответ – программу выживания и победы во имя выживания" – Ю. Шевцов.
Обычные, самые невинные философские размышления в русском духе ставят человека в Беларуси перед угрозой полной неадекватности.
Белорусская идентичность, в отличие от русской, является в основе своей рациональной формой приспособления к окружающей действительности. Беларусь не манифестируется, а постигается. Белорусская националистическая традиция, которая является полным и вполне зрелым аналогом национализмов соседних народов, более ста лет неудачно пытается выстроить "белорусскость" через манифестацию. Неудачи преследуют всех идеологов, которые пытаются увидеть белорусскую идентичность, проявляющую себя через некую внешнюю форму культуры – язык, исторические мифы, конфессиональный патриотизм.