Это, собственно говоря, всё к чему?
Много раз натыкался на рассуждения вида "пусть каждый бедный откроет собственное дело и обогатится". И тогда, мол, все будут богатые и будет всем счастье.
В подтверждение рекомендации даже приводят аргументы "а вон, Вася Пупкин дело открыл и теперь богат". Тут нюанс ровно тот же: возможность личного успеха гражданина в рамках некоторой системы ничего не говорит о возможности успеха всей совокупности граждан в рамках той же системы. Грубо говоря, при броске монеты могут выпасть и орёл и решка, но из этого не следует, что при единичном броске орёл и решка могут выпасть одновременно. И вполне может сложиться так (точнее, уже сложилось), что, несмотря на наличие предпринимателей, всё общество не может одновременно заняться предпринимательской деятельностью. То есть, такая деятельность – спасательный круг для избранных.
За рассуждениями про личный успех, который "дело рук лично каждого", обычно скрывается довольно неприглядная мысль: "мне плевать на десятерых обречённых, и даже на десять миллионов обречённых плевать, я надеюсь спастись сам лично и мне этого достаточно". Жаль, эту мысль далеко не всегда высказывают настолько явно – рекомендации по "личному успеху" преимущественно преподносятся как забота обо всех. Однако статистическое мышление без проблем даёт понять, что скрывается за этими рекомендациями.
Зато апологет личного успеха очень занимательно выглядит, когда именно ему спасательного круга не достаётся. В такой ситуации "личный успех" куда-то сразу пропадает, но появляются обильные тирады про "неотъемлемые права человека" и всё такое прочее.
Таким образом, капитализм всегда работает против народа. Точнее, за одну его часть против другой. И в действительности отношение даже не "девяносто из ста", а хорошо, если "десять из ста" – если смотреть по критерию безбедной жизни, а не просто наличия работы. А далее всё известно: богатые богатеют, бедные беднеют, социальный разрыв увеличивается.
Особенность экономики глобализма в том, что основная масса денег и основные прибыли находятся не в производственном секторе экономики, а в "виртуальном". Стоимость акций компании может никак не коррелировать со стоимостью принадлежащих ей материальных объектов.
Мыльные пузыри
Очень наглядный пример такой политики – это так называемый копирайт. Это когда заявляется, что-де "пираты" наносят ущерб правообладателям, причем de facto постулируется, что если имярек купил "пиратский" диск с фильмом за 100 рублей, то, ежели бы его не было, всенепременно купил бы фирменный за 500. Или программу – за несколько тысяч, а то и десятков тысяч рублей.
Логика своеобразная, но копирайт – отдельная тема. Давайте лучше поясню работу "пузырей" на простом историческом примере.
Голландия, XVII век. В то время – одна из самых развитых стран.
Тюльпаны обладали одной интересной особенностью. Из луковиц вырастали красивые цветки однотонной окраски, но через несколько лет она неожиданно менялась: на лепестках появлялись полосы самых разных оттенков. Сейчас уже известно, что это результат вирусного заболевания тюльпанов, но тогда это казалось чудом.
Скажем, ювелир, чтобы разбогатеть, должен был сначала заплатить за алмаз огромные деньги, потом долго трудиться, чтобы огранить его, а потом ещё с прибылью продать камень. Владелец одной-единственной тюльпановой луковицы мог в один миг стать владельцем нового, неповторимого сорта, который можно было продать на тюльпановом рынке в несколько раз дороже.
Тюльпан был хорош тем, что его полосатые сорта идеально соответствовали потребностям самого дорогого сегмента рынка – такие цветки были редкостью и продавались по очень высокой цене, тогда как основная масса дешёвых желтых, розовых и красных тюльпанов удовлетворяла потребности покупателей, принадлежащих к среднему классу.
Голландия была богатой страной и рядовые жители также могли покупать тюльпаны, участвуя во всеобщем поветрии.
В 1612 году в Амстердаме был опубликован каталог Florilegium с рисунками 100 разновидностей тюльпанов. Новым символом преуспевания заинтересовались многие европейские королевские дворы. Тюльпаны подскочили в цене. В 1623 году луковица редкого сорта Semper Augustus, пользующегося большим спросом, стоила 1000 флоринов, а в разгар тюльпанового бума в 1634–1636 годах за нее платили до 4600 флоринов. Для сравнения: свинья стоила 30 флоринов, корова – около 100.
Тюльпаны – растения сезонные. До тюльпанового бума ими торговали с мая (когда луковицы цветов выкапывали) по октябрь (тогда их сажали, а зацветал тюльпан следующей весной). Но поскольку спрос катастрофически превышал предложение, в мертвый для тюльпановых дилеров зимний сезон началась торговля рассадой. Риск для покупателя, конечно, был, но и стоила рассада дешевле. Рискнув и купив будущие тюльпаны в ноябре или декабре, весной можно было продать их на порядок или даже на несколько порядков дороже. А отсюда уже всего один шаг до фьючерсных сделок и этот шаг был тут же сделан. В конце 1635 года тюльпаны стали "бумажными": большая доля урожая 1636 года продавалась по фьючерсным контрактам.