При этом альтернативный вариант трактовки советского периода интенсивно замалчивается. А ведь он прост до чрезвычайности: надо заимствовать все полезное, что было в тот период, и отбросить то, что очевидно вредно. Да, русские совершали ошибки, но на ошибках учатся.
А вот прерывать связь поколений – нельзя.
Я уже раскрывал эту тему в статье «Презумпция виновности». Повторю тезисно.
Россию хотят уничтожить различными способами, и применяют их комплексно; в этой статье мы обсудим мифологему, посредством которой русских пытаются превратить в безответную массу, которую можно легко эксплуатировать. Речь идет о комплексе вины, прививаемом русскому народу, и о постоянно требуемом от русских «покаянии» за различные исторические и современные «народные грехи».
У французов была Французская революция. По «страшности» не уступающая нашей (а по сравнительным масштабам, пожалуй, и превосходящая). Пролились реки крови, от Наполеона пострадала вся Европа. И что же? «Марсельеза» – национальный гимн, день взятия Бастилии – национальный праздник, Наполеон – национальный герой (причем культ Наполеона французы сумели распространить и на страны, с которыми он воевал), а «Свобода-Равенство-Братство» – изобретение, которым французы гордятся по сей день. Предпочитая не вспоминать о том, к чему это изобретение привело.
Список можно продолжать – практически у любой нации либо страны найдется в истории как то, чем стоит гордиться, как и то, чем гордиться не принято. Однако почему-то никому, кроме русских, и в голову не приходит исходить комплексами по поводу «неоднозначных» страниц своей истории. Общепринятое отношение к подобным вещам таково: «Да, это трагедия: но это высокая трагедия, неотъемлемая часть нашей истории, мы ценим и уважаем и победителей, и побежденных, гордимся мужеством и героизмом тех и других». Это эстетическое отношение к истории, снимающее конфликт, убирающее необходимость занимать чью-то сторону в войне многолетней давности и бесконечно каяться, каяться, каяться в том, чего уже никак не изменишь.
И во всем мире такое положение вещей до самого последнего времени (т. е. до появления т. н. «политкорректности») считалось нормальным: протестовали только немногие прекраснодушные маргиналы, которых никто не принимал всерьез. Исключение существует лишь для русских: при попытках заявить о чем-то, что заслуживает гордости, сразу поднимается разноголосый вой: «Постыдились бы и покаялись (список прилагается)!»
«Ты – русский, и поэтому виновен!» – внушается всеми видами рятой колонны, от явных «сепаратистов» до либеральных поборников «прав человека».
И у них это получается.
Русский, парализованный чувством вины, считающий себя «страшным грешником» и готовый беспрерывно извиняться и оправдываться – хороший русский. Дешевая и доходная дойная корова. Его можно заставлять работать на себя, резать, насиловать, убивать. А он будет покорно хлопать глазами и бормотать: «Это все по грехам нашим…»
Идея «советская власть являлась по отношению к русским оккупационным режимом» предполагает, что подавляющее большинство русских были коллаборационистами и предателями. В ситуации «преступного оккупационного режима» не бывает «просто хороших людей, которые живут и честно делают свое дело». Тут население делится на три разряда: враги, предатели-коллаборационисты и изнасилованные жертвы (бывают еще партизаны, но партизан-антисоветчиков в СССР как раз не наблюдалось, за исключением краткого периода после войны – недобитки на Украине и в Прибалтике). Если состоял в КПСС – понятно, враг русского народа. И предатель-коллаборационист заодно. Если не состоял – то бедная-несчастная жертва. Или, опять же, коллаборационист.
И дело не в том, «кто был кто» – дело в том, что к какой бы категории из перечисленных не принадлежал человек, уважать его и гордиться его достойными делами становится невозможно.
И вот так антисоветчики предлагают оценивать каждого русского человека, живого или умершего, который застал СССР в сознательном возрасте. Соответствующая самооценка внушается либо по отношению к себе, либо к родителям/дедам. Таким образом, под установку попадают три поколения, что вполне достаточно для логического вывода: «Русский – это свинья, сын свиньи и внук свиньи». Что, так и сказать, и требовалось доказать: русские не просто совершили некую историческую ошибку в какой-то момент времени, но это такая нация. Им, знаете ли, это присуще. Наследственное и врожденное. Другими словами: делается все, чтобы любой, кто захочет себя идентифицировать как русского, сам ужасался таких мыслей и бегом бежал записываться в космополиты и интернационалисты.