Это и не удивительно, потому что обстановка в стране — весьма сложная. Король был болен, его сыновья еще малы, Эдуард, получивший титул принца Уэльсского в июне 1471 г., а в июле объявленный наследником престола, находился в Ладлоу (Уэльс), а придворные открыто враждовали между собой. Стоит назвать лидеров враждующих партий, поскольку их имена с начала 1480-х гг. стали упоминаться в письмах Сели. Одну из партий возглавляли Томас и Ричард Греи (сыновья королевы Елизаветы от первого брака) и ее брат Эдуард Вудвиль, командующий флотом и наставник принца Уэльсского. Во главе второй партии были лорд-чемберлен Гастинге, с 1471 г. комендант Кале, епископ Эли Джон Мортон и лорд-канцлер Томас Роттерхем, архиепископ Йоркский{1065}.
Можно предположить, что Сели были на стороне второй партии, т.к. в одном из писем Уильяма Дальтона, написанном, видимо, в декабре 1481 г., сказано: «Брат Джордж, я обращаюсь к Вам с просьбой вручить это письмо лорду [Гастингсу]. Сэр, я написал, что Вы вручите ему это письмо, когда поедете в Виндзор»{1066}.
По письмам Сели можно также выявить, как нарастала внутриполитическая напряженность. В них нет рассуждений по поводу событий внутри страны, но информация присутствует. Она и показывает, что именно приковывает внимание купцов. Их интересуют решения парламента, местопребывание короля и наследника престола, взаимоотношения короля со знатью и пр. Например, 14 ноября 1481 г. Ричард Сели-младший пишет Джорджу Сели в Кале: «Что касается дел, я ничего не знаю, но говорят, что через некоторое время должен быть Совет или парламент…». 8 апреля 1482 г. он коротко сообщает: «Король, королева и принц находятся в Ильтэне»{1067}. В июле этого же года Джордж Сели пишет лорду Уэстону: «Сообщаю Вашей милости, что герцог Олбани прибыл в Англию и отдался под покровительство короля»{1068}. Александр Стюарт (1454–1485), герцог Олбани и граф Марч, граф Мара и Гариоха был одним из лидеров баронской оппозиции королю Шотландии Якову III и одним из претендентов на престол. Яков III по примеру Эдуарда IV, расправившегося с братом герцогом Кларенсом, в 1479 г. обвинил Олбани и их младшего брата графа Мара в колдовстве и захватил герцогскую резиденцию Данбар. По приказу короля граф Мар был убит, а его сын Александр Стюарт бежал во Францию. Попытки французского короля добиться примирения Якова III с братом оказались неудачными, и Александр Стюарт отправился в Англию. Здесь 10 июня 1482 г. в замке Фотерингей герцог Олбани заключил с Эдуардом IV соглашение, по которому Англия обязалась оказать поддержку Александру в борьбе за престол Шотландии, в обмен на это Олбани обещал после прихода к власти принести оммаж английскому королю, разорвать франко-шотландский союз и передать Англии Берик.
Лондонские купцы пристально следили за изменением политической обстановки в стране. Так, об усилении позиций герцога Глостера свидетельствуют строки из письма Уильяма Дальтона из Кале Джорджу Сели в Брюгге от 26 мая 1482 г.: «Копия письма была отправлена милорду Глостеру и милорду Нортумберленду, которая (копия) затем была отправлена королю. Посыльный, который доставил ее, я слышал, сказал, что он оставил короля в Тауэре Лондона в прошлую среду»{1069}. Хочется отметить, что сначала сведения были отправлены Глостеру, и лишь затем — королю.
Осенью 1482 г. силы враждующих партий начали консолидироваться. Лорд-чемберлен Гастинге оставил Кале и поспешил в Англию. Уильям Сели 19 октября сообщал Джорджу Сели: «Сэр, лорд-чемберлен отбыл в Англию, он в Дувре, и с ним 500 человек <…>, чтобы сопровождать его домой»{1070}. А двумя днями раньше Джорджу написал письмо Ричард Сели-младший. Среди прочего он сообщал: «Наша мать в Биртисе, выглядит хорошо, слава Богу. Король в Тауэре, и его лорды ежедневно [заседают] в Совете»{1071}. Интересно, что наравне со сведениями, касающимися непосредственно семьи, вдруг упоминаются король и его Совет. На подобные особенности изложения информации стоит обратить внимание. Ни одно письмо не посвящено специально политическим событиям. И ни одно из посланий не начинается с описания важных моментов внутриполитической борьбы. Сведения о них сообщаются как бы между прочим, теряясь среди рассуждений о ходе торговых операций, ценах на овчины и шерсть, колебаниях денежных курсов и прочего. Совершенно очевидно, что даже в условиях самой напряженной борьбы за политическую власть купечество беспокоилось в первую очередь о состоянии торговли.