Типологические особенности литературного языка во многом зависят от степени его традиционности по отношению к предшествующему этапу своей истории. Эта связь между сегодняшним днем литературного языка и днем вчерашним может быть существенно различной в разных языках.
Для русского языка характерна тесная преемственность между отдельными периодами его истории. Говоря о первой трети XIX в. как о начале новой (современной) стилистической системы русского языка, следует вместе с тем видеть относительный характер новизны: язык Пушкина отнюдь не был оторван от литературного языка XVIII в., он преобразовал, но вместе с тем и продолжил стилистические традиции XVIII в. Больше того, как показал Б.А. Успенский. (Успенский 1985), в XVIII в., в литературной и филологической практике В.К. Тредиаковского, уже сложился прообраз литературно-языковой ситуации первых десятилетий XIX в. — ситуации сосуществования и конкуренции разных моделей нормализации литературного языка (борьба карамзинистов и шишковистов). Предшествующие этапы истории русского литературном языка — XVIII в., язык Московской Руси, язык Киевской Руси — также были тесно связаны между собой. Преемственность в истории русского литературного языка обусловила то, что его современная стилистика многое наследует от предшествующих, иногда весьма удаленных, состояний литературного языка. Так, из всех современных славянских литературных языков русский язык в наибольшей мере связан с традициями церковнославянской книжности. В его стилистике по-прежнему актуальна оппозиция церковнославянизмов и исконно русских языковых средств (см. с. 76–77). Влияние церковнославянского языка сказалось также в том, что кодифицированный литературный русский язык в целом дальше отстоит от живой разговорной и диалектной речи, чем большинство славянских литературных языков.
В отличие от сравнительно плавной истории русского литературного языка, в истории литературных языков ряда славянских народов была своего рода пауза в развитии. Отсутствие государственной самостоятельности, чужеземное национальное угнетение подавили, оборвали традиции ранней письменной культуры в истории белорусского, украинского, чешского, болгарского, сербского, хорватского, словенского народов. Новая книжно-письменная культура этих народов возникает несколько веков спустя, в результате национально-освободительной борьбы и национального возрождения.
Однако возрождение славянских литературных языков не было возобновлением прежних нормативно-стилистических систем (за исключением чешского языка). Возрождавшиеся литературные языки опирались на живую народную речь, на язык новой литературы и публицистики. С этим связана их бо́льшая близость к народной речи, бо́льшая терпимость к диалектизмам, но вместе с тем и некоторая ограниченность, суженность стилистического диапазона. По-видимому, в таких языках трудно появиться текстам, которые звучали бы так же величественно и торжественно, как, например, ода "Вольность" или "Пророк" Пушкина в русском языке. Но это означает, что и стилистически сниженная речь в молодых литературных языках менее экспрессивна, чем в русском. В переводах она перестает звучать так подчеркнуто раскованно, просто, порой — простецки, как на русском языке. Для ощущения стилистического контраста нужна традиция.
Типологические черты литературного языка, в особенности языковое "наполнение" функциональных стилей, во многом зависели от идеалов и языковых программ национального возрождения. Например, ориентация создателей чешского литературного языка конца XVIII — начала XIX в. на чешскую книжность XVI в. становится понятной в контексте идей чешского возрождения и антигабсбургского национализма. Идеалом чешского возрождения была Чехия прошлого — до поражения на Белой Горе (1620) — свободное и сильное государство, с богатейшей книжно-письменной культурой[24]. Языковой идеал чешские "будители" также видели в прошлом — в чешском литературном языке XV–XVI вв. Камертоном кодификации для них стала знаменитая 6-томная Кралицкая Библия, выдающийся памятник XVI в. На текстах Кралицкой Библии была основана первая чешская грамматика нового времени — "Подробная грамматика чешского языка" Йозефа Добровского (1809). При этом Добровский даже частично архаизировал язык XVI в. (Национальное возрождение 1978, 9 — 85).
24
Достаточно сказать, что чешский король Карл I (1316–1378) становится императором Священной Римской империи (под именем Карла IV). Карл I основал 9 университетов, в том числе Пражский (Карлов) — первый университет в Центральной Европе. В XIV в. на чешский язык переводится полная Библия. Уже в 1488 г. в Чехии был напечатан первый в Европе перевод басен Эзопа на народный язык.