Реально язык скорининских книг в разной мере церковнославянский. Те книги, которые он печатал по церковнославянским рукописям (Псалтырь, Апостол), сохраняют церковнославянский язык в большей мере. Однако в переведенных Скориной библейских книгах (с латыни, с чешского), при сохранении церковнославянской основы, вполне ощутима белорусская языковая струя.
В изданиях Скорины кириллица впервые получает вид, близкий к современной "гражданской" азбуке: буквы стали округлые и легкие, прозрачные, некоторые дублетные буквы исключались. Скорина, таким образом, предугадал облик будущей "гражданки", почти на два века опередив реформу графики и алфавита Петра I 1710 г. (Впрочем, в православных церковнославянских изданиях канонических текстов подобный светский шрифт невозможен и до сих пор.)
Издания Скорины были достаточно известны как в Беларуси и на Украине, так и в Московской Руси. Еще в XVIII в. на авторитет Скорины ссылались старообрядцы. Однако белорусский и западнославянский "акцент" в церковнославянском языке Скорины, как и слишком светский тон его предисловий, по-видимому, затрудняли полное принятие его книг официальной православной традицией. Во всяком случае, издания Скорины не оказали такого влияния на языковую ситуацию, как книги Ивана Федорова.
Иван Федоров (или Федоро́вич), по геральдическим данным, происходил из белорусского шляхетского рода Рогозов. Учился в Краковском университете (бакалавр "свободных наук"), в бытность в Москве — дьякон одной из церквей Кремля. Его первые издания увидели свет в Москве (Апостол 1564 г., Часовник 1565 г.). Из-за гонений вынужден был перебраться в Литовскую Русь. Здесь в Заблудове (сейчас местечко в восточной Польше) в 1569–1570 гг. в типографии великого гетмана литовского Григория Ходкевича Иван Федоров напечатал Учительное Евангелие и Псалтырь с Часословцем. Позже в собственной типографии во Львове он издает Апостол и первый у восточных славян печатный букварь (1574 г.), оказавший определяющее влияние на все последующие буквари допетровской Руси. С конца 70-х гг. Иван Федоров в Остроге (сейчас райцентр в Ровенской области на Украине). Здесь, в типографии православного магната князя Константина Острожского, он издает греческо-церковнославянский букварь (1578 г.), Новый Завет с Псалтырью и знаменитую Острожскую Библию (1581 г.). В ее основе лежит рукописный полный свод библейских книг, который в 1499 г. был подготовлен на "книжном дворе" новгородского архиепископа Геннадия (так называемая Геннадиевская Библия) и спустя десятилетия с санкции Ивана IV передан Ивану Федорову для издания "типом".
Острожская Библия Ивана Федорова сыграла выдающуюся роль в утверждении церковнославянского языка в качестве основного языка книжно-письменной культуры восточного славянства до XVIII в. Она была переиздана в Москве в 1663 г., с ней считались последующие издатели церковнославянской Библии в России. Острожская Библия послужила источником языковых примеров и образцов в той кодификации церковно-славянского языка, которая представлена в знаменитой грамматике Мелетия Смотрицкого (Евье [близ Вильны], 1619; 2-е изд. — М., 1648; 3-е изд. — М., 1721). В Московской Руси XVII — начала XVIII в. грамматика Смотрицкого была главным нормативным руководством по церковнославянскому языку. Она утверждала и пропагандировала тот церковнославянский язык, который был ее камертоном и источником, — язык Острожской Библии Ивана Федорова.
Роль школы
С созданием письма в обществе возникают специальные институты, которые обеспечивают функционирование письменной речи и непрерывность письменной традиции. Это, во-первых, школа и, во-вторых, те или иные хранилища текстов — библиотека, архив, музей (см.: Рождественский 1979, 55). Школа является обязательным условием существования письменности: школа учит понимать написанное и создавать новые тексты.
Роль школы в истории языковой коммуникации состоит в том, что школа подготавливает подрастающее поколение к участию в сложных видах информационного обмена — с использованием письма, искусственных семиотических систем (например, символических языков математики, физики или таких семиотик, как географическая карта или чертеж), с использованием неродных (иностранных) языков. То, что входит в предмет общего образования, сразу становится традицией, классикой или азбучной истиной, начинает "само собой разуметься". Именно через школу новые семиотики и новые технические средства общения, становясь по-настоящему массовыми, внедрялись в жизнь. Особенно велика роль школы в распространении такого сложного и богатого "кода", как литературный язык. В отличие от знаков дорожном движения, литературному языку нельзя выучиться за две недели. Здесь нужны годы школьного учения, т. е. чтения классических произведений и просто правильных (т. е. отвечающих языковым нормам) текстов учебников, под руководством учителей, вполне владеющих литературной нормой и могущих научить правильной устной и письменной речи.