Младшего - что винить. Злобный потому и злой, что биосоциальный хронический больной, к тому же еще и припадочный.
Старший брат, когда тот был маленьким, матери как мог, его воспитывать помогал, приличную пенсию, которую после гибели отца ему назначили, целиком матери высылал, а сам на одну стипендию жил. Верно, на разгрузке вагонов иногда подрабатывал. И тогда, когда младшего преимущественно за злобный характер с работы уволили, через Верховный Суд СССР, благодаря своим друзьям, его на работе восстановил.
Причем за все то время, когда он не работал, ему денежную компенсацию выплатили. На эти деньги он мечту своей жизни осуществил - далеко не шикарную, но какую ни есть - первую легковую машину купил.
В трудные перестроечные годы, когда, зная его из ряда вон выходящий злобный характер, ему на всех городских предприятиях в закрытом городе в приеме на работу отказывали, опять же благодаря своим друзьям, он его на неплохо оплачиваемую работу устроил.
Понятно, подлый не может быть благодарным. Потому как Благодарность - свойство умных и добрых, но никак не подлых и злобных. Подлый может быть разве что обязанным. Но, видать, есть экземпляры крайне злобные, которые даже на это не способные.
А тот, что постарше, будучи по природе своей добрым, злобным не стал - гены не переделаешь, но стал - если и не абсолютно подлым, то уж точно - Приподлюченным. И тем самым - исходное положение, своего рода закономерность подтвердил: Добрый не может быть злым. Но он может быть Приподлюченным, а при определенных обстоятельствах и стопроцентно Подлым.
Верно, через какое-то время, похоже, вину свою почувствовал. Вроде как осознал. К старшему брату на Юбилей приехал. Должно быть, свое взяла душевная память и природная предрасположенность. Возможно даже, что и Совесть. И дай-то бог. В таком случае на какое-то время, а может быть и навсегда - выздоровел.
Главное - чтобы не загаженную подлостью или отмытую от нее память детям и внукам своим о себе оставил.
Младший же - так при своем и остался. Уж сколько лет с тех пор прошло, а он все на старшего злобится, с большого расстояния по скайпу, когда у чуть старшего в гостях бывает, с ним не разговаривает, а лишь сквозь зубы здоровается.
Биосоциальный, неизлечимый больной. Здесь уже ничего не поделаешь. С природой не поспоришь. Ее не одолеешь, не переделаешь, не переспоришь.
Напрочь забываются, стараниями подлючья стираются мудрые, добрые старинные русские наставления. Аввакум Петров еще в 17 веке писал: "Не возноситесь друг перед другом, родные братья и сестры, и не обижайте друг друга ни словом, ни помышлением, но должен меньший брат повиноваться старшему, а старший о младшем должен постоянно заботиться". [24. С.244]
Конечно, хотелось бы вместе с Саллюстием Гаем Криспом убежденным быть: "Кто больший друг, как не брату брат?" [24. С.135] Но братство, как уже было сказано - это не только единоутробное родство. Это еще, помимо генной предопределенности, в очень значительной степени - Совесть и Доброжелательность. Одним словом, высокая Нравственность.
На этом описание конкретного примера, доказывающего истинность вслед за предыдущей: злобный - неизбежно подлый, следующей закономерности Подлости:
От природы добрый при определенных обстоятельствах может стать либо Приподлюченным, либо Подлым, -
можно было бы и закончить. Разве что еще одну закономерность относительно приподлюченных отметить: Приподлюченные, сменившие свое от природы доброе предназначение, предавшие веления нравственности и добровольно избравшие антисоциальную, злую максиму своего поведения намного более мерзкие и гнусные создания, чем не замаранные предательством просто от природы злобные.
Однако сама жизнь после издания моей книги: "Беседы с Валентином Распутиным Афоризмы Наблюдения Размышления" внесла в этот пример некоторые изменения.
В конце этого раздела я писал, что через какое-то время старший из младших "похоже, вину свою почувствовал. Вроде как осознал. К старшему брату на Юбилей приехал. Должно быть, свое взяла душевная память и природная предрасположенность.
Возможно даже, что и Совесть. И дай-то бог. В таком случае на какое-то время, а может быть и навсегда - выздоровел.
Главное - чтобы не загаженную подлостью или отмытую от нее память детям и внукам своим о себе оставил".
На деле же старший из младших, который представлялся мне вроде как выздоровевшим от подлости, прочитав книгу, тут же по скайпу зачитал отрывки из нее младшему из старших, что в центральной России живет и его злобной от природы жене, о которой весьма "красочно" как моей натурщице в этой книге не раз было написано. В том числе и о том, как она выгоняла с ревом и кулаками из своего дома старшего брата. А о том, как ее муж заступился за него - умышленно умолчал, представив и его в роли вышибалы-злодея в глазах старшего.
Я пример с тем, как его злобная от природы жена старшего брата выгоняла, а его младший, будучи всю жизнь любящим старшего и нравственным братом, ее укротил и на место поставил - специально в качестве лекарства для него привел. А он, прочитав им по скайпу выгодные для себя места, это лекарство в яд для старшего превратил. Младшему из старших в душу наплевал, а его змею жену несказанно порадовал.
Старший брат все это переживет. Рано или поздно Правда как всегда непременно свое возьмет. Другое дело - если бы во всем этом хоть мизерная доля неправды была. Трагично лишь то, что ему теперь не только на могиле своих родителей не побывать, не только своих одноклассников и друзей, проживающих в этом закрытом городе не повидать, но и единственного любящего его брата больше не навестить. К тому же еще и брата, которого чуть ли не с пеленок поднял, из жизни своей вычеркнуть. Казалось бы, чего проще. От дерьма освободиться - только "опростаться". Что называется - "облегчиться". Ан не тут-то было... Через тысячелетия - Аристотелевское: "Склад души". То, что ничего не стоит для подлеца, чрезвычайно сложно, болезненно, а порой и невозможно для человека нравственного.
Перед тем, как написать этот отрывок, я поинтересовался у хорошо мне знакомого их старшего брата - стоит ли это делать?
Он сказал, что вся эта история для него несносно тяжкая.
"Этот брат, - говорит, - крайне подло со мной поступил. И вместе с младшим из отчего дома выставил, и последнего любящего кровного брата у меня отобрал. Ты, не называя фамилий, лишь в качестве типичного случая этот пример привел. А он видишь, как все повернул.
Но, во-первых, я, - говорит, - неоднократно предлагал вроде как выздоровевшему брату, чуть ли не умолял его извиниться за совершенное, при этом, разумеется, признав подлым их поступок. Но упертость подлых, как ты писал в случае с женой усопшего, непреодолима. Во-вторых, - сказал он, - эта трагедия не моя личная, а в современную гнусную пору типичная, общероссийская. К тому же, кого конкретно она касается - никому не известно и не столь существенно.
Кроме того, судя по всему, - заметил он, - они меня, коль так поступают, своим братом не считают. В главном же, - отметил он, - ты прав. О подобных типичных подлостях нельзя молчать и оставлять их безнаказанными".
Выслушав его, еще раз убедился - не так то это просто лечить злобных и подлых. Не зря чуть раньше писал: подлецы жизнь отравляют. Душу при общении с ними порой до крови ранят, наизнанку выворачивают. Они злопамятны, пакостны, мстительны. И, как этот случай наглядно показал - в мерзостях чрезвычайно изобретательны.