— Это вы во всём виноваты! — агрессивно сказал я и ткнул пальцем в Штерна.
— Осторожнее, молодой человек, — мирно улыбнулся Штерн, — когда вы всё узнаете до конца, вы поймёте, что всё к лучшему.
— Штерн прав, — кивнула головой Тринити и, погладив меня по руке, встала и отошла к окну.
— Владимир, повторите, пожалуйста, то, что вы поняли из нашего затянувшегося диалога, — садясь на своё место, вежливо сказал Штерн.
— Кружка № 1 — это Всеволод Владимирович, — беря чашку в руку и ставя её на место, начал я, — кружка №2 — это я. Кружка №3 — это мой сын. Кружка №4 — это мой внук. Каждый раз, когда у отца рождается сын, вы ждёте три года и отправляете отца к его отцу в будущее. Там ему передают талант и эстафету по управлению «Эдемом».
— Молодец! — воскликнул Штерн. — Не зря мы тебя выбрали!
Тринити чуть повернулась в мою сторону и, вытянув руку, показала большой палец. Я улыбнулся так, словно отгадал сложный ребус.
— Может, теперь вернёмся к тому, куда делся мой отец? — нетерпеливо спросил я. — Всеволод Владимирович умер?
— И да, и нет, — ответила Тринити, поворачиваясь к нам, опасно прижимаясь спиной к стеклу. — Вот смотри…
Тринити вытянула указательный палец и жестом на расстоянии подняла первую кружку в воздух. Потом она вытянула ладонь второй руки и плавно опустила её. Вместе с ладонью опустился на пол поднос с оставшимися кружками № 2, № 3 и № 4. Кружка №1, символизирующая Всеволода Владимировича, осталась висеть в воздухе.
— Как ты знаешь, он пропал 28 лет назад, — сказала Тринити.
— Время пролетело очень быстро, — задумчиво сказал я.
— Он покончил с жизнью самоубийством, с одним условием, — сказал Штерн.
— Каким? — опять ничего не понимая, спросил я.
— С условием, что возродится младенцем в теле твоего правнука, — попыталась объяснить Тринити, — и начнёт виток жизни с начала.
— У меня один маленький вопрос, — улыбнулся я, — вы, когда объясняли всё это ему, он понял?
— В конечном итоге все понимают, — рассмеялся Штерн.
— Ты пойми, — начала Тринити, — тут всё очень логично, но так как вы, люди, никогда с этим не сталкивались, это для вас неизвестная реальность. И вам нужно сначала к ней привыкнуть, перед тем, как изучать её. Уверяю тебя, что через час ты всё поймёшь и стукнешь себя ладонью по лбу.
— Я не совсем понял про его правнука, — сказал я.
— Твоего правнука, — улыбаясь, поправила Тринити.
— Скажите, вы специально меня путаете? — на полном серьёзе спросил я.
Тринити сделала пас пальцем и переставила кружку № 1 после № 4. Потом указательным пальцем второй руки, также на расстоянии, стёрла надпись «№ 1» и, щёлкнув пальцами, превратила эту цифру её в «№ 5». Теперь кружек стало снова 4 штуки. Они стояли в следующем порядке: № 2, № 3, № 4, № 5.
— Теперь понятно, что произошло с Всеволодом Владимировичем? — глядя на меня, спросила Тринити.
— Не совсем, — ответил я, пытаясь вспомнить, что произошло.
— Давай тогда на твоём примере, — сказала Тринити.
— Давай, — согласился я.
— Можно я? — спросил Штерн.
Он взял кружку № 2 со своего места и, стерев пальцами надпись на дне, написал маркером № 6 и переставил её так, что она стала последней, после №5. Потом сел в кресло и стал незаметно вытирать пальцы о брюки.
— Понятно? — спросила Тринити.
Если я сейчас не упаду в обморок, то смогу ей ответить. Мне кажется, намного проще жить и не задумываться о такой комбинаторике. А ещё лучше — доверить её профессионалам, которые смогут всё объяснить на пальцах. В крайнем случае, на кружках.
— Пока не понятно, — ответил я, — вы лучше скажите, зачем вам всё это нужно?
— Это единственный шанс спасти человечество, — вмиг став серьёзной, сказала Тринити.
Миссия
— Как я один могу спасти человечество? — удивлённо спросил я.
— А кто сказал, что ты будешь один? — улыбнулся Штерн.
— Таких, как ты, несколько миллионов, — ответила Тринити, — избранных.
— И зачем мы вам нужны? — непонимающе спросил я.
— Я же уже сказал, вы ускоряете развитие человечества, — повторил Штерн.
— Каким образом? — спросил я.
— Расскажи ему, Тринити, — сказал Штерн и, встав со своего места, направился к дверям лифта, оставляя нас одних.
Тринити, стоя у окна во всю стену, подозвала меня жестом. Я подчинился и, стараясь не наступить на большой поднос с кружками, осторожно подошёл к окну. За стеклом далеко внизу находилась Красная площадь. Лобное место казалось маленьким, как пятирублёвая монета. Флипа около него уже не было. Видимо, Коровьев куда-то уехал.