Под догорающий огрызок свечи, я дописывал завещание, которое далось мне совсем нелегко. Через час после того, как все свечи, кроме одной, догорели, в дверь постучали три раза. Видимо, за мной пришли. Я снял куртку и положил её на пуфик. Потом быстро пробежался ещё раз по тексту обряда, убедился, что помню свою роль.
Вернулся всё тот же незнакомец, в руках он нёс обнажённый меч. Лицо было серьёзным и казалось страшным в мерцании яркого факела в его левой руке. Он посмотрел на меня и громко, как в театре, сказал:
— С каким намерением ты вступаешь в братство вольных каменщиков?
Его голос отражался от стен и рассыпался звонким эхом. Я откашлялся и, вспомнив свои слова, сказал:
— Открыть истинный путь к познанию истины.
— Что такое истина? — спросил он.
— Свойство той первоначальной причины, которая даёт движение всей вселенной, — ответил я, только сейчас осознавая смысл выученных слов.
— Понятия об этих путях познания истины будут даны тебе по твоим силе и возможностям, — торжественно сказал он. — Но теперь ты должен знать, что послушание, терпение и скромность — главнейшие предметы, которые потребует от тебя общество, в которое ты вступаешь. Чувствуешь ли ты себя способным облечься этими первоначальными добродетелями?
Такое ощущение, что «послушание, терпение и скромность» — самые востребованные качества избранных. Думаю, Штерн и Тринити выбрали меня именно по этому свойству моего характера. Именно поэтому моя ветвь эволюции тянется уже несколько тысяч лет. Я послушный, терпеливый и скромный. Находка для любого правителя и тайного общества. Думаю, «бунтарь» им не нужен. Оставаясь серьёзным, я с чувством сказал:
— Я использую для этого все свои силы, но знайте также, что меня привлекает не любопытство к обрядам общества. Я хочу узнать, чего жаждет, но не постигает душа моя. Хочу иметь средства приобрести новые добродетели и усовершенствовать те, что имею. Хочу знать, бессмертна ли душа моя.
— Можно ли сомневаться в этом? — риторически спросил незнакомец. — Ничто не исчезает в мире.
— Но если душа вечна, каким образом человеческая душа, осквернённая пороками, соединяется с чистейшим источником своим? — произнёс я заученный текст.
Всё же мне можно сразу присваивать 33 градус масонов. Скорее всего, я знаю, откуда берётся душа человека, а они ищут ответ на этот вопрос уже несколько тысяч лет. Обряд свой проводят в храме среди деревьев и не видят ответ, который на поверхности. Хотя я тоже знаю лишь то, что мне сказали. Правда может оказаться намного сложнее. Мой собеседник закатил глаза, вспоминая свой текст, и сказал:
— Ищите и найдёте. Стучите и откроется. Но начните с повиновения.
Он стукнул мечом по двери, и на этот сигнал в «комнату размышлений» зашёл брат-прислужник. Тот зашёл и сразу направился ко мне. Он поднял мою левую ногу и снял с неё кроссовок. Потом приподнял штанину и крепко перевязал платком эту же ногу. Потом расстегнул несколько пуговок моей рубашки и обнажил мне левую грудь и плечо. Нужно было думать о вечном, а я вдруг внутренне улыбнулся от появившейся догадки, почему сюда не берут женщин.
Старший незнакомец медленно приложил к моей обнажённой груди холодную сталь меча и, помогая себе рукой с факелом, вывел меня из мрачного убежища. Мы стояли в коридоре подвала. Его помощник завязывал мне глаза. Не отнимая холодной стали от моей груди, они повели меня вверх. Мы ходили по разным комнатам, часто крутились и возвращались обратно. Меня пытались запутать. Через десять минут мы подошли к деревянной двери. Мой незнакомец громко сказал:
— Ударь три раза кольцом!
Он взял мою руку и положил её на огромное железное кольцо на деревянной двери. Я послушно ударил три раза. Дверь была огромной, так как звук был очень громким. Мы стояли минуту у двери и ничего не происходило. Было ощущение, что рассеянный незнакомец привёл меня не туда. Но через некоторое время за дверью послышался очень громкий голос с гулким эхом:
— Кто нарушает спокойствие братской беседы?
Тот незнакомец, который меня привёл, поправил меч на моей груди и крикнул:
— Это профан. Он желает вступить в члены священного братства.
— Не тщетное ли любопытство его влечёт к этому? — спросил далёкий голос с той стороны двери.
— Нет! — крикнул мой провожатый. — Он жаждет озариться светом истины.
— Как зовут его? — спросил голос за дверью.
— Уильям, — крикнул незнакомец.
Голос за дверью задал ещё несколько вопросов о моём имени, должности, дате рождения и так далее. В моих ушах уже звенело от громких вскриков с информацией обо мне, когда дверь отворилась и меня ввели. Меня проводили в нужное место и больно прижали меч на груди. Важный тихий голос откуда-то издалека спросил:
— Настоятельно ли желаешь ты, профан, вступить в священное сословие братства?
— Да! — ответил я человеку, которого не видел.
— Имеешь ли ты достаточно твёрдости, чтобы перенести испытания, которые тебе предстоят? — спросил главный.
— Да! — повторил я, немного опасаясь неизвестных испытаний.
— Брат учредитель порядка, начни испытания, соверши с ним путь продолжительный и трудный, — громко скомандовал голос.
Тот неизвестный, который привёл меня, стал водить меня по всему залу и рассказывать разные истории, смысл которых мне был непонятен. Целых тридцать минут мы ходили по какому-то ковру и, останавливаясь в разных местах, слушали короткую лекцию. В общем, мои испытания заключались в том, что я должен был молча слушать, кивать головой и идти туда, куда меня вели. Так, видимо, испытывалась моя способность быть послушным, терпеливым и скромным. Зря я думал, что в испытаниях нужно будет показать смелость, ум и находчивость. Видимо, ученикам всё это не требуется.
Наконец меня поставили в центре ковра и потрепали по плечу. Меч убрали с моей груди. Наблюдатель порядка встал на расстоянии от меня и торжественно сказал:
— Братья, испытания закончены.
Важный тихий голос главного произнёс:
— Возлюбленные братья! Профан окончил свои испытания с похвалою. Он достоин вступить в общество наше. Позволите ли ему приобщиться к лику вашему?
Вместо ответа со всех сторон послышались бурные аплодисменты и одобрительные возгласы. Я улыбнулся.
— Подойди ближе! — скомандовал важный голос главного.
Я немного помедлил, определяя направление голоса, потом стал медленно и осторожно приближаться. Меня подхватили с двух сторон под руки и направили в нужную сторону. Меня вели по каким-то ступеням вверх. Потом один из провожатых подогнул моё левое колено и поставил его на какую-то подушку. Я стоял на одном колене. Мою руку положили на книгу, сверху которой лежал меч.
Главный положил свою холодную руку на мою и сказал:
— Клянись в сохранении тайны.
— Клянусь, — сказал я и пожалел, что забыл скрестить пальцы на другой руке.
Не разворачивая, меня отвели обратно на ковёр. Пришлось пятиться задом.
— Выстави язык! — сказал главный издалека.
Я осторожно подчинился, чувствуя себя немного глупо. Через мгновение я испугался, почувствовав холодный солоноватый клинок меча. Я осознал, что усиленно потею от страха. В это время главный повысил голос и торжественно крикнул:
— Да спадёт повязка с глаз его! Да удостоится он видеть свет!
Кто-то быстро скинул повязку с моих глаз, и я был ослеплён. Когда я привык к свету, я увидел в большом круглом зале около 30 человек. Все они стояли вокруг меня, образуя ровный круг. Все они направляли в мою сторону свои сверкающие мечи. За ними на возвышении, на красиво украшенном зелёным престоле сидел великий магистр. Я узнал его. Странно, что я не узнал его голос, когда был в маске.
Магистр махнул рукой, и все масоны послушно расселись по своим местам. Все они были в шляпах, синих передниках, с лентами на груди. На одних передники были белыми, на других — синими, на третьих они были обшиты розовым. Видимо, всё зависело от степени их достоинств.