— А почему ты отказался? — спросил я, улыбнувшись лётчику.
— Я немного выпил, — смущённо сказал Мартин.
— Трусишка, — тихо на ухо, сказал я. — Тебя же алкоголь не берёт. Ты просто боишься.
— Можно подумать, ты не боишься, — тихо ответил Мартин.
— А чего тут сложного, — заглядывая в кабину, ответил я. — Деревьев нет, стен тоже. Рядом профессионал, который поможет.
— Ну-ну, — улыбнулся Мартин, уступая мне место в узком проёме двери.
Лётчик вопросительно кивнул головой, показывая на штурвал. Когда я ему ответил согласием, он нажал несколько кнопок, положил наушники рядом с собой и встал со своего места. Самолёт продолжил лететь сам собой на автопилоте. Моё сердце сразу заколотилось, но отказываться было поздно.
В кабине пилота было очень тесно, поэтому лётчик с трудом протиснулся между мной и какими-то приборами и чуть толкнул меня рукой, направив в кресло. Я неуверенно посмотрел на него, но Алекс сказал:
— Давайте быстрее, через десять минут на посадку будем заходить. Садись удобнее и пристегнись.
— Зачем пристёгиваться? Я же ненадолго, — запротестовал я.
Пилот странно посмотрел, как я сажусь в кресло и, смеясь, ответил:
— Уильям Тэйлор, а если вы нечаянно перевернёте самолёт, думаете, у вас будет время выпасть из кресла, а потом взобраться обратно?
— Думаю, мы сегодня обойдёмся без бочки и мёртвой петли, — рассмеялся я нервным смехом, пытаясь убрать ремень из-под попы. — Я вообще-то первый раз.
— Первый? — воскликнул пилот. — Тогда, убирайтесь с моего места.
Я удивлённо посмотрел на пилота снизу вверх и слегка привстал. Я сразу понимал, что это шутка. Ни один сумасшедший, не пустит новичка за штурвал, доверяя свою жизнь в его руки. Пилот немного помедлил, а потом рассмеялся и сказал:
— Садитесь обратно, я пошутил. Держите штурвал крепче, я сейчас буду отключать автопилот. Вот кнопка.
Пилот показал на большую кнопку прямо на штурвале, которая была закрыта защитным колпачком. Если бы не его инструкции, я бы подумал, что это гашетка для расстрела вражеских самолётов. Я потрогал пальцем защитное стекло этой кнопки и вопросительно глянул на Алекса, тёзку Мересьева. Тот немного подумал, потом неудобно склонившись надо мной, ткнул пальцем в большой круглый прибор. Там был отображена линия горизонта и высота полёта.
Я быстро перевёл в уме мили, получилось 8000 километров. Я немного успокоился, понимая, что пока будем падать, пилот успеет выгнать меня с моего места и исправить ситуацию. Лишь бы он не выпал в коридор. От этой мысли, я рассмеялся нервным смехом. Лётчик кинул на меня быстрый взгляд и сказал:
— Тут ни чего сложного нет. Главное, смотри не в лобовое стекло, а на приборы. Самое опасное, что ты можешь сделать, это превысить предельный угол и завалить самолёт. Как только начнёшь беспокоиться, сразу включай автопилот обратно.
— Вы уверены, что я справлюсь? — медленно спросил я.
— У меня 7-летний сын справляется, — рассмеялся Алекс. — Не бойся. Главное не делай резких движений. Одну руку клади на штурвал, другую на рычаг набора скорости.
— А как он действует? — спросил я, не обнаружив педали газа и тормоза под ногами.
— Тянешь на себя, ускоряешься. От себя — тормозишь. Запомнил?
— Больше мне ничего не понадобится? — спросил я, понимая, что скоро буду отвечать за три жизни на этом борту и несколько жизней тех, на кого могут приземлиться наши обломки.
— Парашюты, — пошутил лётчик. — Отключай автопилот и держи штурвал крепко. Сначала попробуй лететь прямо, держа ровный горизонт на этом приборе. Стрелка компаса, должна быть неподвижной. Самое главное, не наклоняй штурвал вперёд и назад, а то самолёт будет наклоняться.
Я крепко схватил штурвал обеими руками, глядя на прибор с горизонтом. Потом поднял стекло кнопки автопилота и, сделав небольшую паузу, нажал кнопку. Ничего не произошло. Самолёт продолжил двигаться по-прежнему. Погасло несколько лампочек, штурвал в моих руках был неподвижен. Я посмотрел на свои пальцы, они были белыми от напряжения.
Затем я посмотрел в переднее стекло и увидел огромное, бескрайнее небо с ярким солнцем и облака далеко внизу, похожие на снег. Ощущения скорости не было. Мне казалось, что мы висим в воздухе на верёвочках. Я немного успокоился и расслабил пальцы. Штурвал сам стал наклоняться в мою сторону. Уже через долю секунды, самолёт плавно наклонился носом вверх, так, что облака внизу уже не были видны.
— Очень плавно от себя! — крикнул пилот сзади.
Я побоялся оборачиваться на него, чувствуя, что теряю килограммы веса от страха. Я сейчас думал только о штурвале. Я легонько, наклонил его от себя и не сразу, а через долгие доли секунды, самолёт стал выравниваться обратно. Это было видно в переднем стекле, но особенно хорошо, на том приборе. Высота полёта увеличилась на несколько десятков метров.
Я кинул короткий взгляд себе за спину и увидел одобрительный, но осторожный взгляд пилота. Он кивнул мне головой в сторону штурвала, и я отвернулся. Прибор горизонта показывал, что самолёт немного наклонился влево. Я посмотрел в лобовое стекло и с трудом понял, что прибор не врёт. Большой экран с картой показывал, что мы очень медленно разворачиваемся. Пилот молчал. Похоже у него железные нервы. Мне показалось, что такое может происходить, только в мальчишеских снах.
Я очень осторожно повернул «руль» штурвала по часовой стрелке и стал смотреть на прибор. Через небольшую задержку, кажущуюся мне вечностью, самолёт стал выравниваться, и я повернул штурвал обратно. Но упрямый самолёт, продолжил наклоняться и стал разворачиваться в противоположную сторону.
— Скорость добавь, — громко сказал Алекс. — А то мы носом вниз пойдём.
Я с большим страхом, отпустил одну руку со штурвала и положил её на большой рычаг. Штурвал свободно вращался, и было очень опасно управлять им одной рукой. Любая воздушная яма и моя рука послушно повернёт самолёт. Я натянул рычаг скорости на один миллиметр на себя и услышал немного изменившийся гул моторов.
— Хватит, — спокойным голосом сказал лётчик за моей спиной. — Попробуй медленно поворачивать штурвал в одну сторону, потом когда почувствуешь наклон, повернёшь в другую. Покачаемся.
Я осторожно повернул штурвал и проклял эту чёртову задержку между моими действиями и действиями самолёта. Я чувствовал, как капелька пота стекает по моему лбу, но вернул вторую руку на штурвал и побоялся вытирать лоб. Некогда. Когда я несколько раз повернул штурвал в одну и другую сторону, я вдруг осознал, что происходит. Мой организм запомнил обратную связь от самолёта и его действия стали немного предсказуемее. С каждым поворотом, я ощущал себя всё уверенней.
Пилот позади меня молчал. Я попробовал наклонять штурвал вперёд и назад на несколько миллиметров и привык к тому, как можно уменьшать и увеличивать высоту полёта. Когда самолёт наклоняется в разные стороны, начинаешь ощущать огромную скорость, на которой мы летим. Через некоторое время, пилот осторожно сказал:
— Поигрался? Теперь давай вернёмся на курс и начнём снижаться до кучевых облаков. Смотри на высотомер, как будет 5 километров, включай автопилот и будем меняться обратно. Ты же не собираешься сажать самолёт?
— Нет, — прохрипел я, высохшим горлом и попытался откашляться.
Я посмотрел на красную линию, которую показывал палец пилота и стал плавными движениями поворачивать самолёт в нужном направлении. Я смотрел на экран карты и только краем глаза видел, как меняется картинка снаружи за окном. Оказалось, что лететь по приборам, гораздо легче и понятнее. Рубашка прилипала к моей спине, но я обращал внимание только на высотомер и приближающиеся белые облака за окном.
Когда я увидел между облаками землю, я испугался и непроизвольно потянул штурвал на себя. Я сделал это слишком резко, и самолёт чуть взвыл и я услышал грохот за своей спиной. Я не стал оглядываться. Кто-то больно надавил мне на плечо локтём и, перевалившись через меня, закрывая мне обзор, потянулся к штурвалу. Что-то пикнуло, и штурвал стал сильнее моих рук и стал жить своей жизнью.