— Звучит необычно, — сказал я. — И как ты это всё ощущаешь?
— Я могу приглашать Тринити и тебя в гости в своё подсознание, где мы можем общаться, — ответил мой сын.
— А ты видишь Грегори? — спросил я.
— Это кто? — смешно нахмурился ребёнок.
— Образ, который вижу только я. Другие люди его не видят, — сказал я. — Такой парень, небольшого роста и очень худой.
— Вижу, — ответил Всеволод. — Только он об этом не знает. Я не пускаю его в своё подсознание, потому что он плохой.
— Плохой? — удивился я.
— А ты как думал? — спросил ребёнок и стукнул кулачком по столику. — Нормальное существо не будет заставлять тебя пускать двести ядерных ракет. Ты ещё не догадался, кто источник зла на земле?
— Возможно, что и Грегори, — задумался я. — Знаешь, последнее время, всё так запуталось. Я уже с трудом разбираюсь в том, кто есть кто. Ты хоть сам понимаешь?
— Вов, я тоже не всё понимаю, — улыбнулся ребёнок. — Хотя после того, как убрали ограничение между моим сознанием и подсознанием, у меня необычайная ясность мысли. В данный момент, у меня не хватает информации, чтобы сделать окончательный вывод. Но в чём я уверен, что тот, кто запустил ракеты и есть главный злодей.
— Почему? — спросил я, пытаясь обдумать сказанное.
— Можно я тебя перебью? — спросил Всеволод, сопроводив эти слова абсолютно взрослым жестом.
— Давай, — согласился я.
— Мне одно не понятно, — продолжил сын, — почему ты решил не общаться с Тринити и Штерном, после того, как выяснил, что у твоей Юли теперь новое тело?
— Грегори сказал мне, — стал объяснять я, — что Тринити плохая. Долго сейчас всё рассказывать, но они осуществляют план по уничтожению людей на планете.
Всеволод улыбнулся и, упираясь локтями, стал выбираться из детского кресла. Я напугался, что он упадёт и встал, чтобы помочь ему. Но сын остановил меня жестом и продолжил вставать на столик. Когда он стоял как на трибуне, он сказал:
— Я, конечно, понимаю, что тебя ещё никто и никогда не судил. Но Володя, ты запомни одну вещь, которая тебе очень пригодится в жизни. Если кто-то обвиняет кого-то, нужно выслушивать обе стороны. Судить людей заочно, это неправильно.
— А кого я судил? — нахмурился я, глядя на сына снизу вверх.
— Грегори убедил тебя в том, что Тринити и Штерн плохие, — продолжил объяснять Всеволод, ловко балансируя на малюсеньких ножках. — Ты радостно воспринял эту информацию и убедил сам себя, что это правда. Если ты заметил, вокруг одни жулики. Нельзя ни кому доверять.
— Даже тебе? — спросил я и улыбнулся.
Всеволод сначала лёг на животик, потом зацепился маленькими ручками за край столика и спустился вниз. Он секунду повисел на руках, а потом спрыгнул на землю. Всё это выглядело по волшебному. Взрослой расслабленной походкой, которая выглядела необычно для маленького ребёнка, он подошёл к моему креслу и продолжил:
— Мне тоже не верь, — улыбнулся он, заглядывая снизу в мои глаза. — Но самое главное, не верь Грегори, Тринити и Штерну, пока не пообщаешься с ними всеми. Они очень мутные ребята, которые имеют огромные способности. И мораль не входит в их обязательную программу.
— Ты хочешь, чтобы я пообщался с Тринити и Штерном? — спросил я и неприятно поёжился от этой мысли. — Прошло столько времени.
— Тринити сказала, что хочет пообщаться, — ответил сын. — Я могу обеспечить вам место встречи.
— Как? — спросил я.
— Вы встретитесь в моём подсознании, — стал объяснять сын, играя своими маленькими пальчиками на моей коленке. — Нам пятерым есть что обсудить.
— Пятерым? — удивился я.
— Давай считать, — сказал Всеволод и стал загибать свои пальчики, помогая себе второй рукой. — На эти переговоры, я планировал пригласить: Тебя, Тринити, Штерна и конечно Грегори.
— Получается четыре, — резюмировал я.
— Ты про меня забыл, — улыбнулся ребёнок. — Если честно, мне очень любопытно послушать вас всех. Не забывай, я кроме твоих рассказов, ничего не знаю.
— Давай я тебе расскажу, — улыбнулся я.
— Некогда, — отмахнулся Всеволод. — Нам пора возвращаться. Я уже устал и есть хочу.
— А когда устроим переговоры? — быстро спросил я.
— Приземляй самолёт. Тут в воздухе с Грегори не свяжешься, — ответил Всеволод. — Нам нельзя терять времени, если Грегори решил взрывать ядерные бомбы, нужно спешить с переговорами.
— Ты думаешь, это он? — спросил я и сразу почувствовал, как свет плавно гаснет.
Я встал с кресла и стал оглядываться. Очнулся я уже через секунду. Я по-прежнему сидел в своём кресле и обнимал сына. Я опустил его обратно и стал смотреть по сторонам, пытаясь понять, сколько прошло времени. Все вели себя по-прежнему, как будто не заметили моего отсутствия. Лишь Всеволод смотрел на меня и слегка улыбался, пуская пузыри. Я вытер ему прохладные губки пальцем и громко сказал:
— Давайте приземляться, войны, похоже, не будет.
— Где будем приземляться? — по-будничному спросил министр обороны.
— Там же, где и взлетали, — сказал я. — Предлагаю посетить Белый дом и начать готовиться к переговорам с русскими.
— Хорошо, — согласился министр. — Но несколько дней, нам придётся пробыть в подземном бункере. Таковы инструкции. Не забывайте, что ядерный щит теперь под угрозой. Нам нужно всё проверить. Творится что-то странное.
В это время, вернулась Даша. Она молча взяла Всеволода у меня из рук и села рядом. Не обращая внимания на посторонних, которые сидели позади нас, она достала грудь и начала кормление. Всеволод сосредоточенно кушал. Создавалось впечатление, что это самый обычный ребёнок. В том мире мы общались десять минут, а в этом прошли секунды. Никто не заметил того, что мы с ним, обнимаясь, побывали в другом мире.
Министр отдал несколько приказов и самолёт начал медленно поворачивать. На улице уже светало, когда мы через час приземлились на военном аэродроме. Ещё через час, мы рассматривали обломки восточного крыла Белого дома. Какие-то учёные с дозиметром разбирали железные обломки ядерной боеголовки. Мы медленно проехали мимо них на длинном бронированном Кадиллаке и отправились к секретному бункеру недалеко от Белого дома.
На мой мобильный телефон, раздался звонок. Это был министр обороны. Он сообщил, что через два часа, после сбора всех данных, будет готово обращение президента. Он предлагал мне поспать, пока есть время. Оливер ехал рядом со мной, Дашей и ребёнком и с особой нежностью держал ядерный чемоданчик на коленях.
Несмотря на то, что сейчас утро, очень хотелось спать. Поэтому когда мы прошли несколько толстых металлических дверей бункера, мы сразу отправились в спальню. Пока военная разведка разбирается, что случилось, нужно вздремнуть хотя бы часик. Мне ещё сегодня нужно сделать обращение к нации. И чем свежее будет мой вид, тем спокойнее будут люди.
Грегори нигде не было. Очень странно. Он обычно всегда появлялся в важные минуты, а сейчас как будто обиделся. Моё сознание было ясным и спокойным, и я мог ручаться, что сейчас мной никто не управляет. Голова кружилась от впечатлений. За эту неделю произошло больше, чем у некоторых людей происходит за всю жизнь. Мне срочно нужно разобрать весь этот ворох информации. С Грегори это сделать было бы легче, но он снова мог бы меня запутать.
Я чувствовал, что меня снова использовали. Снова мои исполнительские качества, моя управляемость и доверчивость, принесли кому-то дивиденды. Впрочем, так происходит со всеми людьми. Чем более управляемым человек является, тем больше пользы приносит тому, кто им руководит. Основная масса людей, сама того не ведая, делает то, что от неё требуют другие. Хорошо это или плохо, зависит от того, с какой стороны посмотреть.
Те, кто руководит нами, уже давно поняли наш главный секрет. Чтобы замотивировать нас, не нужно заставлять нас палками. Нужно использовать нашу психологию, чтобы мы сами всего этого захотели. Если центр желания находится внутри нас, мы можем горы свернуть. Многие тысячелетия, общество оттачивало искусство навязывания нам свои желания. В результате получилось общество потребления, которому всегда и всего мало, которому постоянно нужны деньги.