он особенно желает, чтобы состояние «лесной», приграничной
демократии, где сосед готов прийти па помощь соседу, приняло
устойчивые формы. Не Америка дымящихся труб и перенаселенных трущоб, а Америка небольших, но достаточных для безбедной жизни земельных наделов, Америка фермеров, людей
труда на земле — вот мечта и утопия Джефферсона. Все гражданские добродетели он связывает с патриархальным укладом
фермерских хозяйств, в условиях постоянного и плодотворного
труда среди рощ и пив видит единственную возможность улучшить условия жизтттт широких народных масс» (Севастьянов Г II., Уткин А. }1. Томас Джефферсон. М., 1976, с. 264).
107
ном порядке такую систему, при которой «каждый район
представлял бы собой небольшую республику, и каждый
человек в штате стал бы активным членом народного правительства, осуществляя лично большую часть прав и выполняя большую часть обязанностей, хоть и второстепенных, но тем не менее важных и находящихся вполне в его
компетенции. Человеческий разум не может придумать
более прочной основы для свободной, прочной и хорошо
управляемой республики» 75.
Джефферсон в принципе не отрицает государство как
юридический и политический институт. Но он хотел бы
видеть его совсем не таким, каким оно давно уже стало в
Европе и каким грозило стать даже в Америке — централизованным, деспотическим, выражающим и защищающим
интересы меньшинства. Идеал Джефферсона — не отделенное от народа, не возвышающееся над ним государство, а государство, откликающееся на волю большинства и ставящее целыо собственной деятельности обеспечение всеобщего благоденствия. «Мудрое и бережливое государство, государство, которое будет пресекать попытки людей наносить друг другу вред и в то же самое время предоставит
им свободу трудовой деятельности и совершенствования и
не станет отнимать у труженика заработанный им хлеб,—вот таким должно быть хорошее государство, которое необходимо нам, чтобы сделать наше счастье полным» 76.
Джефферсон не отрицает также правовой основы деятельности государства. Но абстрактная справедливость, юридический закон должны быть, полагает он, вторичны
по отношению к воле большинства и производны от нее, причем каждое новое поколение автономно и независимо
от предыдущего в своем волеизъявлении. «Государство, которое он желал бы иметь,—пишет В. JI. Паррингтон,—не должно покоиться на юридической фикции абстрактной справедливости, стоящей над законами и конституциями, носителями и хранителями которой является группа джентльменов в судейских мантиях. Оно должно быть, подобно пейновскому идеалу государства, ,,штукой нехитрой, отвечающей способностям многих умов41, ибо там, „где перестают признавать закон большинства, там перестает существовать государство и его место занимает закон
75 Письмо Т. Джефферсона Д. Картрайту от 5 июня 1824 г.— В кн,; Американские просветители, т. 2, с. 143.
76 Цит. по: Паррингтон В. Л. Указ. соч., т. 1, с. 435, 108
сильного14» 77. Государство, иными словами, должно быть
не более чем инструментом практического осуществления
нее тех же естественных прав человека, которые Джефферсон впервые провозгласил еще в своем проекте Декларации независимости.
Выступая как приверженец капиталистического в своей
основе принципа частной собственности78 и сторонник уме~
ренного индивидуализма, Джефферсон хотел бы вместе с
тем предотвратить развитие Америки по пути капитализма
ir тем самым избежать возникновения тех противоречий, которые порождаются логикой развития частнособственнических отношений и буржуазного индивидуализма, а в
итоге приводят к концентрации собственности, пролетаризации фермерства, нравственному кризису и взрывают
изнутри те институты .народной демократии, искренним
приверженцем которых всегда выступал Джефферсон.
Иными словами, он хочет, следуя классической логике
утопического мышления, построить такое общество, которое могло бы извлечь максимальную выгоду из «плюсов»
капитализма, оградив себя надежно от воздействия его
«минусов». Отсюда его изоляционистские настроения, отсюда же его стремление ограничить сферу действия принципа laissez faire.
Как ни странно на первый взгляд, это внутренне противоречивое стремление обладать собственностью и в то же
время избежать отрицательных последствий развития системы, основанной на частной собственности, не только не
разрушило утопию фермерской Америки изнутри, но, напротив, привело к тому, что ее идеалы, сформулированные
Джефферсоном, оказались очень живучими. Мало того, что
они оказали огромное воздействие на формирование «аме77 Там же, с. 433.
78 Любопытное суждение высказывает в этой связи В. JI. Парринг-
тои. «У Джефферсона,— пишет он,—не вызывало бы опасений
государство с достаточной степенью обобществления, целиком
посвятившее себя заботе о всеобщем благоденствии. Но такие
государства существовали только в мечтах Томаса Мора и утопистов. Джефферсон не обнаружил их ни в прошлом, пи в настоящем» (Указ. соч., т. 1, с. 430). Выходит, что Джефферсон
не был сторонником общественной собственности только потому, что ее не существовало и, следовательно (ложное заключение), не могло вообще существовать. Это, конечно, явная натяжка, совершенно игнорирующая твердую приверженность Джефферсона. прицципам индивидуализма и частной собственности как
«метафизическим основаниям» свободы.
109
риканской мечты» 79 — они воспроизводились в/ той или
иной форме едва ли не на всех решающих этапах (сопровождавшихся обычно подъемом массовых движений протеста) перехода Америки от капитализма свободной конкуренции к монополистическому капитализму.
Так было в 30-е годы XIX в., когда Америка впервые
испытала последствия серьезного экономического кризиса.
«В конце 30-х годов,—пишет историк,—американское общество впервые встретилось с пауперизмом, безработицей, нищетой. Оно по-настоящему ощутило оборотную сторону
роста индустриальных городов, столкнувшись с проблемой
перенаселения, трущоб, преступлений, разврата, эпидемий.
В то же время реальная сила все больше сосредоточивалась в руках могущественных богачей типа Александра
Стюарта, Горация Клэффлина, Эббота Лоуренса. Идеал
мелкобуржуазной Америки эпохи Джефферсона,—приходит автор к выводу,— бесповоротно уходил в прошлое» 80.
В этой картине верно все, кроме вывода. В прошлое
уходил не идеал мелкобуржуазной Америки, а сама мелкобуржуазная, фермерская Америка. Идеал же ее не только
продолжал жить в сознании фермерства, ремесленников, рабочих и пауперов, ставших первыми жертвами кризиса, но и обретал в кризисных условиях новый критический
импульс и, разумеется, новую форму81. Если у Джефферсона и его единомышленников просматривалось стремление
как-то все-таки предотвратить развитие Америки по индустриально-капиталистическому пути или хотя бы затормозить его, то теперь, в 30-х годах XIX в., в условиях, когда стало очевидным, что страна твердо встала имеино на
этот путь, идеалы фермерской утопии «интегрируют» некоторые достижения промышленного капитализма («при-
79 Как отмечают, в частности, авторы «Черной утопии», «в американской мечте много от джефферсоновской Аркадии — любовь
к земле, вера в добродетели, присущие сельской жизни. Недоброе нес с собой образ жизни большого города, чистыми были
воздух и жизнь сельской общины» (Pease W //., Pease J. II.
Black Utopia. Madison, 1963, p. 20.).
80 Авдеева М. А. Идеи Фурье в США.— В кн.: История социалистических учений. М., 1976, с. 271.
81 Заметим, забегая несколько вперед, что именно идеалы фермерской Америки побудили в 30—40-х годах XIX в. многих представителей трудящихся классов взяться за создание фурьерист-