развитие социалистической утопии в 1Америке.
Во-первых, неодинаковое отношение американцев к
европейским утопическо-социалистическим доктринам, пропагандировавшимся в США, что обычно связывают с
неодинаковыми возможностями их практической реализации. «Так,—пишет Мориц Хилкуит,—система великого
французкого утописта Шарля Сен-Симона, которая ставила себе главной целью организацию национальной и интернациональной прмышлениости на научной основе и которая представляет собой универсальную общественнофилософскую теорию, не допускающую миниатюрных
экспериментов, не нашла себе почвы в Соединенных
Штатах Америки. Философская система Роберта Оуэна, в
которой коммунистические общины не являются существенным фактором, а играют важную роль как подготовительные школы к коммунистическому реяшму и как предметные уроки коммунистического образа жизни, нашла
себе значительное распространение в Соединенных Штатах, хотя и не достигла здесь той степени силы и влияния
на общественную мысль, как это имело место на ее родине, в Англии. С другой стороны, система французского
утописта Шарля Фурье, покоящаяся, главным образом, на социальных организациях малого калибра, развила
больше силы в Америке, чем во Франции...» 125 Действительно, американцы чутко реагировали на практическую
эффективность социалистических доктрин и, как свидетельствует судьба Оуэна и его сподвижников, быстро охладевали к тем из них, которые — даже если они первоначально вызывали их симпатии — не могли «добиться успеха».
125 Хилкуит М. История социализма в Соединенных Штатах, СПб., 1907, с. 9.
133
Но была и другая, не мепеё существенная, на наш
взгляд, причина, которая должна была делать такое учение, как фурьеризм, привлекательным для американцев —во всяком случае до тех пор, пока оставалось неясным, чего оно стоит на деле. Как известно, Фурье не только
выступал против уравниловки, но в отличие от Оуэна и
других социалистов-утопистов не был сторонником ликвидации частной собственности126 Его фаланстер представлял
с экономической точки зрения своеобразную акционерную
кампанию, в которой ценился и дополнительно вознаграждался индивидуальный успех и где вместе с тем отсутствовала конкуренция (в тех формах, в каких она существовала в реальном мире) и угроза разорения. Утопия
Фурье, таким образом, сочетала в себе притягательный
для многих американцев идеал экономического иидвидуа-
лизма (получивший воплощение в утопии «фермерской
Америки») с присущим всем социалистическим утопиям и
в общем тоже традиционно привлекательным для значительной части американцев XIX в. идеалом, сущность которого точнее всего выражается понятием «комьюнити» —назовем это «братским единением», «содружеством свободных людей» или «свободным общежитием равноправных
граждан». Именно идеал комьюнити (вдохновлявший также и создателей разного рода общин), а не идеал обобществленного производства и «равенства имуществ» привлекал в социализме американцев в 20—40-х годах XIX в.
Что же касается отношений по поводу собственности, то
большинство приверженцев социализма в США отдавало
предпочтение не обобществлению, а равномерному распределению собственности. Именно такую постановку вопроса мы находим, например, у Томаса Скидмора, одного из
наиболее видных американских сощтлистов-утопистов
первой половины XIX в. Характерно уже само название —звучащее как манифест — выпущенной им в 1829 г. книги: 126 Это породило не только множество споров среди советских исследователей, но и прямые попытки «отлучить» Фурье от со
циализма. Однако при такой оценке остается неясным, почему
основоположники марксизма столь высоко ценили Фурье и считали, что научный социализм «стоит на плечах Сен-Симона, Фурье и Оуэна» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т. 18, с. 498).
Очевидно, для Маркса реальное гуманистическое содержание
многих принципиальных идей Фурье было важнее формального признания частной собственности.
134
«Права человека на собственность: сущность предложения, касающегося того, как добиться ее равномерного распределения между взрослыми представителями нынешнего поколения и как озаботиться о столь же равномерном
переходе ее к каждому представителю последующего поколения по достижении им зрелого возраста»127
Конечно, уже и в то время раздавались голоса в защиту
идеи обобществления или национализации собственности.
Представители некоторых рабочих организаций, возникших в 30-х годах, в той или иной форме высказывались в
пользу общественной (государственной) собственности на
средства производства. Однако должно было пройти несколько драматических десятилетий, насыщенных экономическими и политическими кризисами, острыми столкновениями классов, чтобы идеал общественной собственности
па средства производства обрел для американских трудящихся притягательную силу в качестве социально-утопического идеала. Это произошло только в последней
четверти XIX в.
Широкое увлечение американцев европейскими социалистическо-утопическими идеями было скоротечным. Ко
времени Гражданской войны между Севером и Югом ни
сами эти идеи, ни эксперименты в духе этих идей уже не
пользовались прежней популярностью, тем более что результаты коммунитарного движения выглядели разочаровывающе.
Новая фаза в развитии социалистической утопии в
США начинается в 70—80-х годах. Быстрый прогресс американского капитализма, вызвавший обострение общественных противоречий и явственно обнаруживший его несоответствие идеалам, провозглашенным американской
революцией; рост фермерского и рабочего движения
способствовали появлению целой серии национальных
социалистических утопий, наибольший успех из которых
выпал на долю утопического романа Эдварда Беллами
«Взгляд назад» (1888).
127 См.: Фоиер Ф. История рабочего движеиия в США. М., 1949, т. 1, с. 153. «Скидмор,— пишет Фоиер,— предлагал, чтобы каждому мужчине, достигшему 21 года, и каждой незамужней женщине были даны в свободное владение 160 акров земли при условии, что собственность на эту землю сохраняется до тех нор, пока владелец земли обрабатывает ее сам. Право продажи г.
аренды земли должно было быть отменено навсегда» (с. 154).
135
Как и его предшественники, американские социалисты-утописты 20—40-х годов, Беллами провозглашает своим идеалом общество, основанное на идее «взаимной солидарности людей и братства человечества» 128. Он подчеркивает необходимость обеспечения «равенства жизненных
условий», предполагающих «одинаковое богатство и одинаковую возможность культуры»129. Однако в отличие от
своих предшественников Беллами убежден в том, что равномерного распределения собственности для этого недостаточно. Природу человека не изменить, а раз так, то
нужны более радикальные меры, которые столь же
радикальным образом могли бы изменить «побуждения для
человеческих поступков». Речь идет об изменении системы
собственности, в результате которой «на место многих
капиталистов» явился бы «один капиталист, единственный
предприниматель, последний монополист, в выгодах и
сбережениях которого имели бы свою долю все граждане» 130, когда «народ» сделался бы «единственным хозяином» всех богатств. Обобществленнная собственность рассматривается теперь в качестве единственно эффективной
базы «комьюнити». Оба идеала, прежде разъединенные в
сознании американских социалистов-утопистов, Беллами
стремится свести воедино. Но приняв идею обобществления собственности, он неизбежно должен был устранить
из «общества солидарности» те элементы анархии, которые
несет с собой институт частной собственности. В итоге его
свободное общество становится едва ли не таким же «заорганизованным» и строго регламентированным, как утопические общества, созданные воображением Мора, Кам-