тысячами газет, комментируются столькими же ораторами
и приводятся в действие бесчисленной армией солдат, слуг, шпионов и даже убийц. Тот, кто становится поперек дороги людям, собирающимся здесь, гибнет. Тот, кто не сочувствует им, рискует жизнью» 185. Плутократия купается
в роскоши и наслаждается жизнью. А на другом полюсе —трудящиеся, участь которых — полное бесправие, «всеобщая
нужда и нищета» 186. Среди людей, «в больших глазах которых» прежде светилось столько братской любви и «счастливые сердца» которых были «преисполнены добротою», теперь воцарилась взаимная неприязнь, ненависть и подозрительность. Люди относятся «недоверчиво не только
к иностранцам, но даже друг к другу» 187.
Доннелли не жалеет красок, описывая деградацию личности, которая поразила все общество сверху донизу. «Все
женщины, молодые и старые, имели в себе одну общую
черту... сильно развитые челюсти, резко очерченные, как
у солдат... Особенно поражали их глаза. В них совершенно
не было... нежного, мягкого выражения. Взгляд их был
смелый, проницательный, нескромный... В выражении лиц
мужчин бросались в глаза недоверчивость, хитрость, подозрительность, бессердечие» 188. Это о тех, кто находится
«наверху». А вот портрет руководителей так называемого
«Братства разрушения», созданного отчаявшимися трудя-
185 Буажильбер Э. Крушение цивилизации, с. 59.
186 Там же, с. 128, 129.
187 Там же, с. 27.
188 Там же, с. 10, И.
163 6*
щимися для борьбы против существующего строя. «Я увидел ряд серьезных, темных, закаленных лиц с большими, широкими лбами и мрачными глазами... Большие головы
тянулись одна возле другой длинной вереницей вдоль стен; на них лежал отпечаток долгих лет страданий, упорного
труда, под гнетом которого жили целые поколения. Бессердечие наверху вызвало бессердечие внизу; изворотливость
плутократии породила изворотливость рабочих, жестокость
одних — жестокость других. Как вверху, так и внизу люди
были жертвами,— бессознательными жертвами общественного строя» 18Э.
Доннелли всячески старается подвести читателя к
мысли, что сложившаяся в Америке 1988 г. ситуация необратима и уже не может быть исправлена с помощью
реформ — поздно! Единственным выходом становится восстание низов, которые и рады бы перестроить мир и восстановить в нем былые добродетели, но не способны решить
конструктивные задачи. Все, что они могут сделать —это
вызвать разруш ение, хаос, анархию, смерть. «Грубые, невежественные, грязные рабочие... не помышляют о том, чтобы разрушить мир: они хотят только преобразовать, освободить его, создать такой строй, в котором не было бы
ни непосильного труда, ни порабощения. Бедные люд*,.
Руки их более способны творить зло, чем головы — рождать
добро. Они всесильны в деле разрушения, но создать им
ничего не удается» 190.
Так в конце концов и происходит в Америке 1988 г.
Народ восстает. «Подобно прорвавшемуся громадному
потоку, бурному, мутному, грязному, несущему с собою
обломки, народная масса направилась в разные стороны, распространяя всюду смятение и страх. Грубые и хищные
инстинкты руководили чернью... Глухой шум и рев на-
189 Буажильбер Э. Крушение цивилизации, с. 157.
190 Там же, с. 280. Доннелли постоянно возвращается в своем романе (и не только в нем) к этой теме. Мотивируя неспособность трудящихся создать новую цивилизацию, он, в частности, пишет: «Можно ли поверить, чтобы эти бедные, грубые
люди, вооруженные смертоносным оружием, исполненные страсти, ненависти и жажды мщения, были способны создать новый строй? В цивилизованных обществах большинство должно
работать, а многие ли из этих освобожденных рабов склонны будут положить оружие и приняться за дело?.. Если никто не
пожелает работать, то. всем придется умереть с голоду; но прежде чем умереть, люди начнут убивать друг друга, и произойдет
всеобщее столкновение, наступит одичание нравов, варварство, хаос» (Там же, с. 68).
164
подняли воздух, когда этот человеческий циклон приближался, оставляя за собою только смерть и разрушение...
В один час исчезло все то, что человечество создавало в
течение десяти тысяч лет» 191.
Вырезав плутократов, а заодно и массу невинных людей, восставшие в конце концов вступают в междуусоб-
иые схватки. Председателя «Братства разрушения» Цезаря Ломинелли, только и успевшего, что воздвигнуть колонну из двухсот пятидесяти тысяч трупов, залитых
цементом, они убивают, а вице-председатель «Братства
разрушения», прихватив 100 мли. долл., бежит на воздушном корабле в Палестину с намерением «провозгласить себя иерусалимским царем и восстановить царство
Соломона и прежнее величие еврейского народа на развалинах мира» 192. Мечта восставших «восстановить порядок из хаоса и пересоздать общество» «рассеивается как
дым» 193.
Роман Доннелли интересен для социолога и историка
прежде всего тем, что он с предельной ясностью показывает, чего опасается автор и каким тенденциям в развитии американского общества конца XIX в. следовало
бы, с его точки зрения, воспрепятствовать, дабы избежать
гибели Америки и всей человеческой цивилизации. Корень зла, хочет сказать Доннелли, не в господстве частной собственности, как это считает Беллами, а прежде
всего в неравенстве, в концентрации богатства; не в существовании буржуазии, а в концентрации власти и ослаблении демократических институтов американского общества и чрезмерном разрыве между классами, в ограблении
«простого человека», «производителя» предпринимателями и банкирами. «Колонна Цезаря» — выражение разочарования и тревог сторонника утопии «фермерской Америки», его предупреждение в адрес господствующего
класса194, что если он не примет срочных мер по нейтра191 Буажилъбер Э. Крушение цивилизации, с. 277—279.
192 Там же, с. 309.
193 Там же.
194 С простодушием, свойствеиым многим писателям XIX в., Доннелли растолковывает в авторском предисловии к роману, что
он, собственно, хочет сказать и к кому обращается. «Я стараюсь
доказать людям богатым, влиятельным и способным к борьбе, великую истину, что безучастие к страданиям ближнего, забвение великих уз братства, составляющего основу христианского
учения, и слепое, грубое поклонение богатству должны, если
они усилятся, со временем неизбежно привести к разложению
165
лизации наметившихся антиэгалитарных тенденций и но
прислушается к его, Доннелли, советам, то не избежать
революции, которая всем принесет гибель.
Доннелли, однако, верит, что положение можно еще
спасти, что не все потеряно 195, что его утопия может быть
осуществлена. Его пессимизм и критика обращены но
против утопистов, пытающихся втиснуть общество в рамки своих искусственных конструкций, а против конкретных социальных и политических групп и проводимой ими
политики. Это позиция, существенно отличающаяся от
той, которую займут в 30—40-х годах XX в. Олдос Хаксли и Джордж Орвелл, авторы «Прекрасного нового мира»
и «1984».
Доннелли, правда, не скрывал своего отрицательного
отношения к Беллами и проповедовавшимся им социалистическим идеалам, что нашло прямое отражение в «Колонне Цезаря». В этом плане его роман не только негативная утопия, но и (по отношению к «Взгляду назад») контрутопия. Тем не менее он остается чуждым антиуто-
пистской традиции, для возникновения которой в Америке XIX в. не существовало необходимых условий — тех
самых условий, которые более четверти века спустя сложились в Европе, пережившей мировую войну, револю
цию, приход к власти фашизма в Италии и Германии,—словом, события, которые поставили перед критическим