27 Darendorf R. Out of Utopia: Toward a Reorientation of Sociological Analysis.— In: Utopia. Ed. by G. Kateb. N. Y., 1971, p. 108.
215
идентифицированы как социальные утопии 28, они многослойны и многомерны — как по способу описания существующего общества (характеристики, данные Дарендор-
фом структурно-функциональному анализу, применимы к
ним лишь с более или менее существенными оговорками), так и по способу полагания социального идеала. Эти теории, часть из которых сознательно строится как «идеальные конструкции», напоминают слоеный пирог: каждый
из «слоев» выражает различный подход, различное отношение автора к социальной реальности и решает разные
задачи.
С одной стороны, эти теории констатируют (разумеется, с определенных классовых позиций) некоторые реальные явления и тенденции современного научно-технического и общественно-политического развития. При этом
они опираются на принципы и методики, широко используемые в современной экономической науке, статистике, демографии. Вместе с тем авторы многих из этих теорий
и проектов вводят в них произвольно сформулированные
(и находящиеся в противоречии с объективными тенденциями общественного развития) конструкции, произвольно полагаемые идеалы, которым придается (сознательно
или несознательно) видимость продуктов объективного
анализа. Таким образом, рассматриваемые теории представляют собой совмещение в рамках одной и той же концептуальной структуры научного и утопического подходом, причем научный и утопический «слои» порою бывают
настолько тесно переплетены друг с другом, что их трудно разграничить.
В послевоенные годы в США, как и в других развитых
капиталистических странах, к традиционным сферам формирования утопического сознания прибавилась новая —футурология. Как специфическая сфера деятельности и
отрасль знания, каковой она себя провозглашает, футурология отличается от утопии, причем различия эти связаны
прежде всего с предметной определенностью осваиваемой
ими реальности и способом такого освоения. Футурология
ориентируется на формирование образа будущего, что
следует уже из ее названия, тогда как социальная уто-
28 Критики Белла, Маркузе, Гэлбрейта и других буржуазных социологов нередко называют их теории «утопиями». Но такая
квалификация — это зачастую метафора, используемая, чтобы
подчеркнуть, что методология этих авторов страдает существенными пороками и предопределяет несостоятельность их теорий.
216
ия — на формирование образа инюго, а именно желаемого
ьира, каковой может быть спроецирован не только в будущее, но и в прошлое или даже в настоящее.
Однако реальный статус футурологии и реальное ее
•тношение к утопическому сознанию оказываются во мно-
ом иными, чем это следует из априорных определений.
Рутурология, несмотря на все усилия ряда ее представи-
’елей, так и не смогла до сих пор конституироваться в ка-
гестве строгой науки. Во многих прогнозах просматривался характерный для утопии нормативно-ценностный
10ДХ0Д, при котором образ будущего строится в соответст-
зии с представлениями футуролога если не о «наилуч-
пем», то, по крайней мере, о более или менее сносном, з его точки зрения, мире. «К сожалению, в сфере исследований будущего велика роль нормативного подхода, замаскированного под дескриптивный,— писали в начале
70-х годов Г Кан и Б. Брюс-Бриггс.— Многие прогнозы
видных американских мыслителей суть констатация того, что автор хотел бы видеть случившимся, и не обязательно
того, что, по его мнению, случится, часто эти прогнозы
представляют собой неприкрытую попытку сформулировать какую-то особую политику или программу. «Коль
скоро это делается открыто и честно,— продолжают Г. Кан
и Б. Брюс-Бриггс,— это представляет собой совершенно
законный метод политической защиты, имеющей достойные примеры (такие, как «Взгляд назад» Беллами), но
это говорит нам очень мало о том, каким будет грядущее» 29. В итоге возникает ситуация, когда футурология
не только выступает в качестве внешнего стимула развития социально-утопического сознания, но и становится
«полем», на котором оно непосредственно формируется, а футурологический сценарий оказывается чем-то вроде
общественно узаконенной формы социальной утопии.
Такое положение вещей связано не в последнюю очередь с той функцией, которую фактически выполняет футурология в современном американском обществе, и с тем
парадоксальным положением, которое она в нем занимает.
Дело в том, что, как это уже отмечалось рядом советских
исследователей, от американских футурологов «ждут ясных концепций относительно перспектив выхода из ...кризисов (имеются в виду современные экономические, социальные и политические процессы и порождаемые ими
29 Kahn H.t Bruce-Briggs В. Things to Come. N. Y., 1972, p. 246.
217
проблемы.—5. Б.) при условии сохранения буржуазного
строя. А таких концепций футурология дать не в состоянии...»30. Но вместе с тем футурология не может и отказаться от попыток сформулировать такие конценции. И поскольку таковые возникают, они не могут не содержать
изрядный «заряд» утопизма, ибо условия «задачи» — сохранение капитализма и искоренение кризисов — несовместимы друг с другом и всякая попытка их совмещения, тем более на пути нормативного прогноза, неизбежно
ведет к построению утопических конструкций.
Заметим в этой связи, что сегодня все более широкое
распространение на Западе получает представление, что
футурология и не должна стремиться «очиститься» от
нормативно-ценностного подхода. Как утверждает Ф. По-
лак, эффективное творчество на поприще футурологии
сегодня невозможно без взаимодействия «социального
воображения, утопической фантазии и нормативных идеальных концепций будущего с вполне реалистическими, хорошо обоснованными, количественно выверенными и
осуществимыми проектами» 31.
Эта ориентация выражает позиции так называемой
«открытой» («критической», «альтернативной», «плюралистической»} футурологии, ратующей за предоставление
каждому одену общества права на собственное «нерепрессивное» видение будущего, воплощающее надежды, желания, стремления индивида, равно как и его страхи и опасения, т. е. его утопию и дистопию. Таким образом, футурология все более сближается с утопией, заимствует ее
методы и выполняет некоторые ее функции, а футурологические сценарии все более смыкаются — по крайней мере, в отдельных аспектах — с утопическими проектами.
Как и в прошлом, формирование социально-утопического сознания происходит в таких сферах, как обыденная
жизнь и общественно-политическая практика. Американский обыватель32 не такая простая фигура, как это может
показаться на беглый взгляд. Его нельзя представлять
30 Бестужев-Лада И. В. Эволюция американской футурологии.—США: Экономика, политика, идеология. 1977, № 3, с. 49.
31 Polak F. L. Toward (Goal of Goals.— In: Mankind 2000. Ed. by R. Jungk, T. Galtung. Oslo; London, 1969, p. 324.
32 Обывателя мы рассматриваем не как личностный или социально-групповой тип, а как одну из множества социальных ролей, в которой выступает помимо своей воли практически каждый
член общества в сфере обыденной жизни.
218
себе как «одномерного», рационально действующего субъекта, неподвластного воздействию социальных мифов, чуждого романтических порывов и утопических устремлений. Американец всегда пребывал во власти мифа «американской мечты» и неизменно проявлял удивительную
при его практицизме склонность к завышенным ожиданиям и неумеренным притязаниям, способствующим формированию утопического взгляда на мир. Послевоенное развитие мало что изменило в этом отношении. Усложнение
социального мира, «закрытый» и потому неясный, загадочный характер некоторых типов общественных связей, сознательное стремление господствующего класса определенным образом «аранжировать» массовое сознание с помощью средств массовой коммуникации создают благоприятную почву для мифосознания и утопического мировосприятия. Добавим, что сравнительно быстрый рост