об осуществлении) решений носит ограниченный характер, нет оснований утверждать, что «антиципаторная демократия» ведет к существенным политическим изменениям и способствует становлению, как говорит Тоффлер, «народной демократии». То, что либеральная буржуазия
связывала определенные надежды с конструированием
таких альтернативных проектов, имеющих зачастную утопический характер, дает основание рассматривать утопическое сознание как фактор формирования либеральной
политики в Америке 60—70-х гг.
Можно предположить, что в условиях кризиса национальных идеалов и поиска целей, способных обеспечить
национальный консенсус, американские либералы (а точнее сказать, либерал-реформистское крыло американской
буржуазии) не только не станут гасить утопический импульс, в том числе на уровне массового сознания, но при
благоприятных условиях попытаются даже стимулировать
его, как это имело место во второй половине 60-х — первой
половине 70-х годов.
Вместе с тем кризисные процессы, развивающиеся сегодня внутри американского общества, толкают определенную его часть на путь критики либерального курса, проведения охранительно-реставраторской политики и
порождают в массовом и теоретическом сознании консервативные ориентации, формирующие критическое отношение к утопии. Само собой разумеется, что когда критики либерального курса приходят к власти, как это произошло в начале 80-х годов, в стране складывается климат, стимулирующий антиутопическую реакцию, естественно
порождаемую неоправдавшимися ожиданиями77, необоснованными (так становится ясно впоследствии) притяза-
линию, а затем держать под контролем осуществление этих целей» (Bezold С. Citizen Participation in Congressional Foresight.—«The Futurist», Apr. 1978, p. 118).
«Для того десятилетия, известного всем как «эра нового фронтира и великого общества»,— писал недавно А. Этциони,— были
характерны утопические ожидания в отношении того, что могли
осуществить «волюнтаристские» или «организованные» элементы общества, особенно правительство» (Etzioni A. Societal Overload: Sources, Components and Corrections.— Political Science Quarterly, 19, v. 92, N 4, p. 607).
242
киями и невыполненными обещаниями, некоторые из которых имели явно утопический характер.
Однако памятуя об уроках, данных нам историей, есть
все основания сделать вывод, что если даже в ближайшие
годы антиутопическая тенденция снова взяла бы верх в
общественом сознании, то это опять-таки не привело бы к
«смерти утопии». Во-первых, потому, что сдвиг официальной Америки вправо еще не означает, что он принял тотальный характер и что либералы и левые радикалы полностью утратили свои позиции в политике и культуре.
Неудачи консерваторов в их попытках решить насущные
проблемы Америки могут через какое-то время вызвать
новую волну радикализации. Во-вторых, само консервативное сознание, как уже отмечалось выше, неизбежно
воспроизводит вопреки своим сознательным установкам
утопические ориентации и рождает социальные идеалы и
проекты, формирующиеся в утопическом русле.
Так что в целом можно, видимо, сделать вывод, что условия общего кризиса капитализма, то обостряющегося и
порождающего остро конфликтные ситуации, то переходящего на какое-то время в стадию «ремиссии», и в дальнейшем неизбежно будут стимулировать как утопическое, так и антиутопическое сознание (меняя в зависимости от
условий их приоритеты) и побуждать противоборствующие
социальные и политические силы Америки использовать
все интеллектуальные ресурсы, все формы и типы сознания для поиска альтернативных решений, направленных
либо на увековечение буржуазной цивилизации, либо на
ее революционное разрушение и построение на американской земле социалистического общества.
Глава V
Контуры современной
американской утопии
§ 1. Литературно-теоретическая утопия
Социокультурная и политическая ситуация, сложившаяся
в США в послевоенные годы, вызвала серьезные изменения не только в составе и приоритете сфер формирования
утопического сознания и кристаллизации утопических
идеалов, но и в самом содержании последних и складывавшихся на их основе типов утопии. Изменяющиеся общественные потребности, тесно связанные с классовым
интересом, несколько видоизменили спектр утопических
типов, получивших отражение в современной американской художественной литературе и социально-политической теории. Наряду с этим в современных утопиях отчетливо просматривается связь с утопической традицией, сложившейся на предшествующих стадиях исторического
развития Америки.
Об этом свидетельствует прежде всего судьба технократической утопии, которая за последние несколько десятилетий значительно укрепила свои позиции и разнообразила содержание, что во многом было связано с
развитием НТР, тенденцией к превращению науки в непосредственную производительную силу и упрочением позиций научного сообщества в США.
Сохраняя принципы, идеалы и ориентации, сформулированные полвека назад «Технократия инкорпорейтед», современные утописты-технократы скорректировали и дополнили их, сделали теоретически изощреннее и «респектабельнее», привели в соответствие с интересами, ориентациями и ожиданиями тех довольно многочисленных групп, которые связывают сохранение буржуазной цивилизации
с научно-техническим прогрессом, использованием его
достижений в целях стабилизации существующих общественных отношений и выдвижением на передний план в
обществе социально-профессионального слоя, называемого
Дж. Гэлбрейтом «техноструктурой».
Сциентистско-технократическая ориентация сама по
244
себе далеко не бесспорна, так как многим становится
ясно, что развитие науки и техники объективно подготавливает почву для разложения буржуазной цивилизации и
формирования коммунистических институтов и отношений. Но, с другой стороны, поскольку логика социальноисторического развития уже не может дать буржуазии
твердых гарантий на будущее и, следовательно, побуждает ее по возможности уклониться от наметившегося курса
истории, ей не остается ничего другого, как попытаться
подчинить социальные процессы какой-то иной логике, в
частности логике позитивистски истолковываемых законов
и принципов, открытых естественными науками и действующих в природных и технических системах.
Такой подход просматривается в «индустриалистских»
и «постиидустриалистских» социологических теориях 60—70-х годов, в частности в теориях Белла, Бжезинского, Гэлбрейта. Хотя эти и стоящие в одном ряду с ними теоретические конструкции не могут, как отмечалось выше, быть однозначно квалифицированы как утопии, однако
идеалы и цели, на осуществление которых они ориентированы, заключают в себе основные признаки технократической утопии. В ее духе выдержаны и работы старейшины
американской технократии Стюарта Чейза, автора «Трагедии расточительства» (1925) и «Наиболее вероятного
мира» (1968); и ряда видных футурологов, как, например, Кан, Винер, Брюс-Бриггс; и некоторых крупных ученых
типа Б. Ф. Скиннера.
Само собой разумеется, что в представлениях утопи-
стов-технократов относительно идеалов желаемого общества или механизмов его формирования имеют место более
или менее существенные различия, связанные с политическими позиициями авторов, широтой их кругозора, богатством личного опыта, наконец, научной специализацией.
Вместе с тем эти представления объединяет ряд общих
черт, позволяющих говорить об их принадлежности к единому течению в рамках современной утопии.
Центральное место в иерархии ценностей, составляющих совокупный идеал современной технократической