ложить лишь гипотезу о том, что они были противниками фарисеев; это значит ничего не добавить к тому же требованию ясности.
Остается, однако, следующее. Дело в том, что должны были существовать религиозные круги, которые не относились ни к левитской среде, ни к обеим классическим сектам фарисеев и саддукеев, ни к аскетическим и отшельническим группировкам Иудеи и александрийского иудаизма, терапевтам и ессеям. Дело в том, что эти круги были пропитаны идеями, чуждыми чистой моисеевой обрядности, возможно, они относятся к среде мистиков. Остается еще превосходно освещенный Фридлендером сюжет о том, что в совокупности этих религиозных течений, в распавшихся группах, связанных, однако, между собой общим энтузиазмом, образовалось, по крайней мере частично, религиозное чувство индивидуума. Это, впрочем, один из наиболее важных в социологическом плане вопросов, если верно то, что главным нововведением христианства было признание религиозной роли за индивидуальным сознанием.
Мы не будем предъявлять Фридлендеру детальных замечаний, они были бы бесполезны и несложны, в частности, в книге плохо напечатан греческий текст. Но нам представляется необходимым сделать два взаимосвязанных замечания. Изучение апокалиптического иудаизма, апокрифической и эллинистической литературы, в том числе литературы сектантской привело с тому, что вот уже на протяжении некоторого времени упускаются из вида результаты великих обобщающих исследований в этой области, таких как работы Шюрера и более старые исследования, например, Леба. Нам представляется, что решающим религиозным изменением в Израиле, было не только образование сект, но появление синагоги, особенно ритуала, осуществляемого вне храма, народного религиозного общества без священников. Именно оно обнаруживает и древние мессианские, и апокалиптические взгляды, ткань мифов и народных упований, а также индивидуума, растворенного до тех пор в национальном или семейном культе или в общем хоре, который поет псалмы. От синагоги отделяются, как простые эпифеномены, секты: ессеи, что-то вроде монашеского ордена, фарисеи, саддукеи. Именно синагога произвела их на свет, а не какой-то вид расплывчатого иудаизма, что-то вроде религии, которая больше не была религией священнического кодекса и которая не была религией набожных и мудрых. Несомненно то, что синагога образовалась под двойным давлением, с одной стороны, народной борьбы против понтификата и, с другой стороны, евреев диаспоры, которые во все времена имели свой культ.
Во-вторых, мы должны выразить протест против слишком узкой и слишком общепринятой в
данный момент тенденции рассматривать за пределами иудаизма лишь эллинский мир и, в
крайнем случае, вавилонский как факторы, внесшие свой вклад в рождение христианства.
Особенно это касается еврейской диаспоры, которая, если и оказывала 403
какое-либо воздействие на иудаизм, если и была источником каких-либо черт
зарождающегося христианства, не оказалась бы столь важна, будь она лишь иудео-греко-вавилонской. Она была также сирийской, египетской, анатолийской и т. д. Что касается нас, мы поражены, что Павел был родом из Тарса, из страны, где боги мертвы и принесены в жертву, и мы не удивлены, как Фрэзер, быстрым распространением христианства в Малой Азии. Конечно, Фридлендер и его предшественники были поставлены в достаточно затруднительное положение, рассказывая нам о влиянии этой диаспоры, ввиду отсутствия текстов. Но тексты о других диаспорах ничего не стоят, и здесь мы имеем дело скорее с рассуждениями, нежели с работой с источниками. Нам кажется, во всяком случае, что есть смысл отметить размеры явления, даже если его невозможно достаточно хорошо описать.
ДУХ БОЖИЙ В ВЕТХОМ ЗАВЕТЕ (1913)14
Фольц принадлежит к школе толкования Гункеля. Известно, что эта группа исследователей поставила себе целью найти за библейскими тестами целую мифологию, теологию-космологию и пневматологию - намного более богатые, чем те, о которых нам рассказывает традиционное толкование. Под монотеистической теорией, принятой последними редакторами Библии, и даже в многочисленных произведениях апокрифической литературы (Апокалипсисы, Заветы, Мидраши и т. д.) они пытаются найти эту мифологию и эту философию. И их усилия в большой степени увенчались успехом. Невозможно больше представить себе историю еврейской мысли, идя, как это обычно делали раньше, от политеизма к непримиримому монотеизму, чтобы прийти к александрийской, эллинистической и, наконец, раввинской литературе. В действительности в Иерусалиме и в других святилищах, как и в других центрах семитских культов, существовала во все времена своего рода школа традиционной теодицеи, очень давно образованная и постоянно совершенствовавшаяся. Независимо от того, имеет ли она вавилонские истоки, как этого хочет Буссе, или иранские, как полагает Фольц, это была философия, и даже идеалистская философия, которая обнаруживается начиная с самых древних традиций, которые упомянуты в Ветхом Завете, и она непрерывно развивалась.
Среди проблем, которые вызывает эта точка зрения, одна из самых назревших есть та, которая касается понятия духа. "Пневматизм", учение о духе, столь очевидное в иудео-александрийской литературе, столь преобладающее в Новом Завете, столь важное уже в самой
14 Выдержка из журнала Аппёе sociologique, 12. 404
древней раввинской литературе, имеет ли оно происхождение, восходящее к чему-то внешнему по отношению к еврейскому народу? Или, может быть, имеет несемитские корни? В противном случае, откуда оно происходит? Каковы понятия, которые ему соответствуют в самых древних еврейских документах? Какова была его история и эволюция? Именно на эти вопросы, интересные не только для еврейской истории, но и для общей истории идей, Фольц берется ответить, хотя бы частично, в своей книге15. Для этого он анализирует понятие рух, дух и дыхание, которое он исследует, начиная с самых древних исторических и пророческих текстов до самой поздней палестинской литературы. Он устанавливает, что это слово, которое переводчики Септуагинты переводят как "пневма", а Вульгата как "spiritus" обозначает последовательно: некоего демона (рух в мужском роде), независимого от Яхве; затем, и очень рано, нечто вроде общей идеи пневмы, вдохновения, особенно поэтического вдохновения или героической силы (см. в книге Фольца особенно превосходный анализ этой идеи в легенде о Самсоне); наконец, духовное существо, сначала, по всей вероятности, отличающееся от Яхве, но связываемое с ним по мере того, как развивался яхвизм. Из этих понятий самое первобытное то, которое, возможно, было семитским, - это понятие флюида, сверхъестественной формы (рух, женский род), аналогичной воздуху и ветру, как сами пневма и spiritus Именно вследствие прогресса теологии понятие рух,чвидимо, было переведено из рода духовной материи, из мана, в род ипостаси божественной силы, бога Яхве.
Но уже под воздействием прорицательства и монотеизма рух становится существом, обладающим нравственностью и разумом. Эволюция иудаизма после изгнания в Иерусалиме и в Александрии состояла в том, чтобы сделать из рух разум, ипостась-дух (Geisthypostase) и повести его по пути, в конце которого она должна была совместиться с логос, софия, пневма.
Один из самых интересных вопросов - это тот, где в пророческой литературе после изгнания Фольц открывает это понятие Geisthypostase, осуществленное в сообществе Израиля. С псалмами барьер, который отделял эту концепцию от греческих, египетских и древнесирийских, был легко преодолен: дух Яхве становится первопричиной непрерывного создания мира; и Филон, апокрифы, Сивиллины книги, Заветы должны были лишь развивать эту идею, чтобы обогатить ее множеством инородных элементов.
Тем временем старый пророческий фон продолжал существовать и рядом со всеобщим пневматизмом рождающийся иудаизм сохранил понятия, относящиеся к тем, кто одержим рух. Дух всегда был тем, что вдохновляло пророка и мистика, способом общения с божеством, способом проникновения божества в мир, совершения чудес, таких,