стали считать условием существования самих богов. Это оно создает бессмертную материю, за счет которой живут боги. Таким образом, мало того, что некоторые боги рождаются из жертвоприношения, именно посредством жертвоприношения они поддерживают свое существование. В конечном счете, оно начинает выступать их сущностью, их истоком, их творцом506. Оно также творец вещей, ибо в нем основа всякой жизни. Сома - одновременно солнце и луна на небе, туча, молния и дождь в атмосфере, царь растений на земле. Так что в соме-жертве соединены все эти формы Сомы. Он - носитель всех питающих и оплодотворяющих начал природы. В то же время он - пища богов и опьяняющий напиток для людей, причина бессмертия первых и эфемерной жизни вторых. Все эти силы концентрируются, создаются и распределяются заново посредством жертвоприношения. Значит, оно - "владыка творений", Праджапати. Он и есть Пуруша507 (из знаменитого гимна X, 90 Ригведы), из которого возникают боги, ритуалы, люди, касты, Солнце, Луна, растения, скот. Оно станет брахманом классической Индии. Этой созидательной мощью его наделяют все теологии. Поочередно распространяя и собирая божественное начало, оно сеет живые существа, как Ясон и Кадм сеют зубы дракона, из которых возникают воины. Из смерти оно извлекает жизнь. На трупе Адониса вырастают цветы и растения; из тела льва, убитого Самсоном, и из быка Аристея вылетают рои пчел.
Так теология заимствовала свои космогонические построения из мифов о жертвоприношениях. Она объяснила творение, как народное воображение объясняло ежегодное оживание природы - жертвоприношением. Для этого она отнесла жертвоприношение бога к началу мира508.
В ассирийской космогонии все существа родились из крови побежденной Тиамат. Отделение стихий от хаоса считалось жертвоприношением или самоубийством демиурга. Гункель509, как мы полагаем, доказал, что в основе народных верований евреев лежала все та же концепция. Она проявляется и в северной мифологии. Она лежит и в основе митраистского культа. Барельефы демонстрируют, как из жертвенного быка возникает жизнь: его хвост уже заканчивается пучком колосьев. Наконец, в Индии непрерывное сотворение вещей посредством обряда в конце концов становится даже сотворением абсолютным, ex nihilo (из ничего). Вначале ничего не было. В Пуруше возникло желание. Именно своим самоубийством, отказом от самого себя, отречением от своего тела (прообраз позднейшей буддийской отрешенности) бог создал мир.
Sl)6 См. S. Levi. Doctrine, chap. I et Preface.
51" Berg. Rel. Ved., I, p. 275. См. примечательный анализ Людвига: Rig Veda, III, p. 308.
5118 Stucken. Astralmythen, II, S. 97. Вавил. Талмуд, Гемара к Таанит 4, 2. Мир стоит на жертвоприношении, проводимом в храме.
5119 Gunkel. Schiipfung und Chaos in Urzeit und Endzeit.
4 Зак. 3106 97
Можно предположить, что и при такой степени героизации жертвоприношения его периодичность осталась. Угрожающие возвращения хаоса и зла непрерывно требовали новых жертвоприношений, созидательных и искупительных. Трансформированное и, так сказать, идеализированное таким образом жертвоприношение было сохранено христианской теологией610. Просто его действенность перенесли из физического мира в мир морали. В ежедневной мессе все время происходит искупительное жертвоприношение бога. Мы не претендуем на исследование ни того, как сложился христианский обряд жертвоприношения, ни того, как он связан с ритуалами прошлого. Но мы все же считаем возможным на основе представленной работы в чем-то сравнивать церемонии христианского жертвоприношения с теми, что мы рассматривали выше. Нам здесь будет достаточно просто напомнить об их удивительном сходстве и отметить, как развитие ритуалов, столь похожих на ритуалы аграрного жертвоприношения, смогло породить концепцию жертвоприношения - в виде искупления и в виде причащения - единого и трансцендентного бога. В этом смысле христианское жертвоприношение - одно из самых показательных в истории. Наши священники стремятся при помощи тех же ритуальных процедур добиться почти тех же целей, что и самые отдаленные наши предки. Механизм посвящения в католической мессе в основных чертах тот же, что и в индуистских жертвоприношениях. В нем с полнейшей ясностью виден ритм чередования искупления и причащения. Христианское воображение возвело свою постройку по древним чертежам.
510
См. Vogt. Congres international ei d'archeologie prehistorique. Bologne: 1871, p. 325. Cp. Lasaula. Die Suhnopfer der Griechen... , 1841.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Теперь отчетливо видно, в чем, по нашему мнению, состоит единство системы жертвоприношений. Это единство проистекает не из того, что все возможные типы жертвоприношений, по предположению Роберт-сон-Смита, произошли от одной первичной и простой формы. Такого жертвоприношения не существует. Из всех жертвенных процедур являются наиболее общими и содержат наименьшее количество элементов жертвоприношения сакрализующие и десакрализующие. Притом в любом десакрализующем жертвоприношении, даже в самом чистом его виде, мы всегда обнаруживаем сакрализацию жертвы. И напротив, в любом сакрализующем жертвоприношении, даже самом образцовом, неизбежно присутствует десакрализация - ведь иначе нельзя было бы использовать остатки жертвы. Таким образом, эти два элемента столь взаимосвязаны, что один не может существовать без другого. К тому же эти два вида жертвоприношений - не более чем абстрактные типы. Всякое жертвоприношение совершается в определенных обстоятельствах и с расчетом на достижение конкретных целей. Из разнообразия преследуемых целей вытекают и разные приемы, некоторые примеры чему мы привели. Итак, с одной стороны, нет такой религии, в которой не сосуществовало бы более или менее значительного количества этих приемов. Все известные нам жертвенные ритуалы уже отличаются высоким уровнем сложности. Но, с другой стороны, нет такого ритуала, который не был бы сложным сам по себе: он либо преследует сразу несколько целей, либо для достижения одной-един-ственной цели приводит в действие несколько сил. Мы видели, как десакрализационные и даже собственно искупительные жертвоприношения усложняются причащением; но можно было бы привести и много других примеров усложнения. Амазулу, чтобы вызвать дождь, собирают стадо черных быков, убивают одного из них и молча съедают, а потом сжигают кости за пределами деревни - вот три разных сюжета в одном действе511.
В брахманическом жертвоприношении животного эта комплексность выражена еще четче. Мы видели, что жертву здесь делили на искупительные части, жертвуемые злым духам, части, предназначаемые богам, части для причащения жертвователя и части, которые потребляли жрецы. Жертва используется также, чтобы наслать проклятие на врага,
511 Callaway. Religious System of the Amazulu, p. 59, cp. p. 92. 99
для гаданий и обетов. В одном из аспектов своих проявлений жертвоприношение относится к териоморфным культам: ведь душу животного отправляют на небо, чтобы она присоединилась к мифическим предкам животных и тем поддержала существование вида. Одновременно это и обряд, снимающий пищевой запрет, поскольку жертвователь, разложивший огнь, может есть мясо только после совершения жертвоприношения. Наконец, это жертвоприношение ради выкупа, так как жертвователь, будучи посвящен, находится во власти божества и выкупает себя, отдавая взамен жертву. Все это смешивается и сливается в одну систему, которая, несмотря на такое разнообразие, остается гармоничной. С еще большим основанием можно сказать то же самое о столь длительном обряде, как жертвоприношение Соме: ведь это, помимо всего прочего, еще и жертвоприношение бога. Одним словом, подобно магической церемонии или молитве, которая может выражать одновременно и благодарение, и обет, и просьбу о милости, жертвоприношение способно выполнять сразу множество функций.
Но если жертвоприношение настолько сложно, в чем может состоять его единство? Все дело в том, что в основе, при всем многообразии форм, в которые жертвоприношение облекается, это всегда одна и та же процедура, которую можно применять для достижения самых разных целей. Эта процедура состоит в установлении связи между сакральным и профанным миром посредством жертвы, то есть предмета, уничтожаемого в ходе церемонии. Однако, вопреки мнению Роберт-сон-Смита, жертва не обязательно вступает в жертвоприношение, заранее обладая религиозной природой, совершенной и определенной: такой природой наделяет ее само жертвоприношение. Значит, оно может сообщить ей самые разные свойства, сделав, таким образом, пригодной для выполнения самых разнообразных функций либо в разных