участие больших групп людей, собравшихся вместе.
При том, что имеются формы магии, специфичные для каждого общества, внутри каждой системы магии - или же, с другой точки зрения, внутри каждой из больших групп обрядов, описанных нами отдельно, - имеются доминирующие варианты. Отбор отчасти является результатом работы специализирующихся в этом магов, использующих один или небольшое количество обрядов в совокупности случаев, для которых они предназначены. Каждый маг во всех случаях использует один и тот же рецепт, один и тот же инструмент, одну и ту же сумку со снадобьями и амулетами. Маги чаще специализируются в соответствии с обрядами, которые практикуют, чем в соответствии с силами, которыми обладают. Добавим, что те, кого мы назвали непрофессиональными магами, знают еще меньше обрядов, чем настоящие маги, и они обречены бесконечно их воспроизводить. Именно таким образом рецепт, используемый бестолково, без всякого смысла, становится совершенно непонятным. Тут мы еще раз видим, как форма стремится преобладать над содержанием.
Однако сказанное об образовании различных типов магических обрядов не доказывает, что они действительно поддаются классификации. Кроме того, то, что остается множество обрядов, занимающих промежуточное положение, возникновение новых разновидностей в этой аморфной массе магических обрядов является совершенно случайным и не соответствует реальному разнообразию их функций; в магии нет ничего, что было бы действительно сравнимо с религиозными институтами. 151
СИСТЕМА ПРЕДСТАВЛЕНИЙ
Магические практики не лишены смысла. Они соотносятся с системой представлений о мире, зачастую очень богатой; эти представления формируют третий элемент магии. Мы видели, что любой обряд - это разновидность языка. Соответственно, обряд переводит на этот язык некоторую идею.
Минимум представлений, которые содержатся в любом магическом действии - это представление о цели. Несмотря на кажущуюся ру-диментарность, это представление достаточно сложно и включает в себя несколько временных горизонтов, несколько компонентов. Мы сможем выделить, по крайней мере, некоторые из них, и анализ, который мы проведем, будет не только результатом наших собственных теорий ведь существуют магические системы, где осознается это разнообразие и сообщается о нем с помощью слов или специальных метафор.
В первую очередь, мы предполагаем, что маги и их приверженцы представляют себе специфические цели конкретного обряда, подразумевая, хотя бы имплицитно, некоторую общую картину действия магии. Всякий магический акт кажется происходящим по принципу силлогизма, первая посылка которого обычно выражается в заклинании: Venenum veneno vincituri natura naturam vincit". "Нам известно твое происхождение... Как ты можешь убивать?" (Atharva Veda, VII, 76, 5, vidma vai te... janam... Katham ha tatra tvdm hano...) Как бы различны ни были результаты каждого обряда, можно считать, что в момент совершения действия они обладают всеми общими характерными свойствами. Всегда имеет место либо навязывание, либо подавление некоторого свойства или условия: например, заколдовать или расколдовать, сделать одержимым или изгнать злого духа, то есть, одним словом, произвести изменение состояния. Мы охотно согласимся, что любой магический акт представляется как имеющий своей целью либо поставить живые существа и предметы в определенное состояние, благодаря которому некоторые действия, события, явления будут совершаться неизбежно, либо, наоборот, заставить их выйти из данного состояния. Действия различаются между собой вследствие их начального состояния, обстоятельств, определяющих смысл изменений, а также особых, назначенных целей. Но они сходны в том, что имеют основным и незамедлительным следствием изменение первоначального состояния. Итак, маг знает и прекрасно чувствует, что тем самым его магия всегда похожа на саму себя; он убежден, что магия - это искусство изменений, майя, как говорят в индусы.
Однако, кроме этой достаточно формальной концепции, в понятии магического обряда существуют и другие конкретные элементы. Все приходит и уходит: душа возвращается, лихорадка отступает. При помощи нагромождения образов пытаются выразить эффект магических процедур. Заколдованный человек - это больной, калека, заключенный. Ему
раздробили кости, испарили костный мозг, с него содрали кожу.
47 "Зелье зельем побеждается как природа природу побеждает" [лат.]. Прим. ред. 152 Излюбленными образами являются связывающие и развязывающие оковы: "злобные колдовские узы", "цепь, прочерченная по земле" и т. д. У греков колдовство - это "магический узел" (катабеацос;) и "узы снадобья" (фЛтрокатабеоцод). Та же самая идея более абстрактно выражена в латинском языке словом religio, которое, впрочем, имеет тот же смысл. В заговоре против ряда заболеваний горла, после перечисления технических и описательных терминов, мы находим: Напс religionem evoco, educo, eoccanto de istis membris, medullisT (Marcellus, XV, II)49; religio выделена здесь как некоторое неопределенное существо, смутно представляемый образ, который можно ловить и поймать. В других случаях эффект обряда будет выражаться с помощью образов, соотносимых с нравственными категориями мира, любви, обольщения, страха, справедливости, собственности. Эта идея имеет обычно очень неясные очертания, но иногда спрессовывается в едином четком понятии, выраженном специальным словом. У ассирийцев подобное понятие определяется словом мамит (mamit). В Меланезии эквивалентом мамита является понятие маны, которую рассматривают как результат обряда; у ирокезов (гуронов) - это аренда, которую напускает маг; в древней Индии именно брахман (основа всего сущего) был движущей силой мира; у нас - порча, судьба, заговор и т. п. Сами слова, с помощью которых определяют эти понятия, показывают, сколь далеки были эти понятия от научных теорий. Говорится о конкретных вещах и материальных объектах; наводят чары, раскладывают руны; судьбу очищают, сжигают, топят.
Третий момент нашего общего представления состоит в том, что люди предполагают наличие определенных отношений между предметами и существами, участвующими в обряде. Эти отношения иногда мыслятся как половые связи. Ассирийско-вавилонское заклинание создает образ мистической свадьбы между демонами и образами, призванными их представлять: "Все злое и дурное, что завладело N., сыном N., и преследующее его, если ты мужчина, то он будет твоей женой, если ты женщина, то он будет твоим мужем" (Fossey, LaMagie assyriene, p. 133). Существует множество других способов представить себе подобные отношения. Можно представить, что колдун и тот, кто подвергается колдовству, взаимно принадлежат друг другу. Колдуны могут быть поражены колдовством вслед за своей жертвой, и, таким образом, жертвы влияют на колдунов. Таким образом, можно снять чары, заколдовав колдуна, который, в свою очередь, властен над собственными чарами. Говорят еще, что именно колдун или его душа, иди демон колдуна овладевает тем, кого требуется заколдовать; и именно таким образом осуществляется захват жертвы. Одержимость - это наиболее сильное выражение связи, которая устанавливается между магом и объектом его обряда, простое внушение - наиболее слабое
48 "Я это знамение заклинаю, вывожу, изгоняю из твоих членов и нутра". Прим. ред.
49 Марцелл из Бордо (Марцеллус Эмпирик) - родом из Галлии, служил при дворе Феодосия Великого. Упоминаемый Моссом лечебник составлен в начале V в. Впервые напечатан в 1536 г. Прим. ред.
153
ее выражение. Всегда отчетливо осознается неразрывность связей внутри этого круга, включающего деятелей, тех, кто испытывает воздействие, материалы, духов и цели данного магического обряда. Приняв все во внимание, мы обнаруживаем в магии то, что уже открыли в жертвоприношении. Магия подразумевает смешение образов, без чего, как мы считаем, нельзя себе представить сам обряд. Так же как соединены воедино жертвователь и жертва, бог и обряд жертвоприношения, так и маг, обряд и цель обряда дают единый конгломерат образов, что, впрочем, само является объектом особых представлений. В действительности, каковы бы ни были различия отдельных моментов представлений о сущности магического обряда, они все равно включаются в общую систему представлений, в которой смешаны причины и следствия. Это основная идея магии, немедленная и безграничная эффективность непосредственного творения; это абсолютная иллюзия, майя, как ее назвали индусы. В магии между желанием и его осуществлением нет разрыва. В этом проявляется одна из ее характерных черт, особенно хорошо отраженная в сказках. Все представления, которые мы только что рассмотрели, есть не что иное, как различные формы, разные моменты, если угодно, собственно магической идеи. Последняя, кроме того, содержит и более определенные представления, которые мы попытаемся изложить ниже.