Проснувшись, она долго сидела неподвижно на кровати. Потом автоматически вскипятила чайник, постояла перед зеркалом над умывальником, но ни умываться, ни пить чай не стала.
Через полчаса она уже стучалась в цирковой зал.
— Тони?
— Кто ходит в гости по утрам? Да лишь проклятый трам-пам-пам! — раздался заспанный голос Тони. Тут он вылез и сам.
— Ринка? Привет! Почему ничего не принесла к чаю?
— А… растерялась она, — щас… Сейчас сбегаю.
— Погоди. Трусы надену и пойдем вместе. Расскажешь, что у тебя стряслось. Ты девушка деликатная, просто так бы не прискакала в такое неприличное время.
Ирина сбивчиво пересказывала Тони свой сон, пока они покупали в складчину бублики и халву. Тони хмыкал и балагурил, но на полдороге назад вдруг остановился и неуклюже взмахнул руками.
Ирина смотрела на него. Тони задумчиво подошел к стене и поскреб ее ногтями.
— Донна порка санта вагина алина-марина, — невнятно сказал он, — а интересно…
Ирина попробовала объяснить сначала, но акробат махнул на нее рукой. Ирина присмотрелась к нему и удивилась.
Тони поднял брови и внимательно смотрел на кончик носа.
— Стоп! Молчи! — он поднял руку, а вслед за ней и взгляд. Глаза его сияли.
— Я понял! Ринка, ты гений. Пружина, объем, удары — человек, заполняющий ВСЕ пространство — это роскошно. Двое — это танец. Свобода. Попробуем?
— Пружина, — уточнила Ирина.
Тони махнул рукой.
— С батутов снимем. Бегом, бегом!
— Чем дальше она зайдет в этом турнире, тем хуже для нас, — прокомментировала Эльза. Тони отмахнулся.
— Ай, старушка, нельзя же быть настолько эгоистичными!
— Как знаете, — спокойно ответила Эльза.
— И обувь подберем, — он заметно загорелся, даже эльзино неодобрение стекло с него как с гуся вода. Ирина даже подумала было послушать Эльзу и не лезть в эту авантюру, но Тони остановить было нереально.
— Что-то надо придумать, чтобы не проскальзывать, магнитные ботинки?… Нет, калоши, калоши, как у Внешников, такие, знаешь, резиновые…
— Ко мне тут приходил один мальчик, Тони, ты его видел, рекламу нашу делает, — сообщила Эльза, беря с пола книгу, — Женька. Так он говорил, что на Биовольту ставят больше, чем на всех остальных, кроме Гриндлы. Это притом, что ее почти никто в бою не видел. Ринка, это серьезно. Помяни мое слово.
Она уткнулась в книгу. Ирина немного помолчала, ожидая продолжения, но вскоре встала и вышла в зал. Тони уже гремел там железом и гонял Шу складывать батут.
Вечером, после тренировки, она сидела в кафе и с удовольствием жевала поджаренные соевые колбаски, запивая томатным соком. Плечи приятно болели. Карлсовская битка действительно была помощнее, к тому же удалось поработать в спарринге с интересным новичком. Усатый, худой, он пару раз хорошо вмазал ей, но и сам потерпел. С татами они сходили, дружно покряхтывая и улыбаясь друг другу.
Кафе находилось возле большого служебного узла, поэтому здесь никто сроду не засиживался. В постоянном гуле посетители быстро ели и убирались прочь. Взамен прибегали новые, тем более, что кафе стояло на перекрестке периметра и основного диаметра, толкотня за стеклянными стенами не прекращалась даже ночью. Обслуга тут была сплошь глуховатая. Ирина не любила посиделок с поболталками, и для нее тут было даже слишком хорошо. Однажды она здесь — нет, не здесь, конечно, а за вон тем столиком, что между воздушной трубой и стеной — даже заснула. Официант разбудил ее уже ближе к утру. Ну, отец тогда еще был жив, и домой она старалась вообще не ходить.
Она уже допила сок и обдумывала вопрос о добавке, когда увидела, как между столиками протискивается Основич.
Она молча смотрела, как он плюхнулся за ее столик и заказал две двойных рыбных котлеты.
— Ешь, — он пододвинул одну тарелку к Ирине, и взял вилку.
— Привет, Основич, — сказала она, задумчиво посмотрела на котлету и тоже стала есть. От Основича все равно не избавишься.
Они сосредоточенно жевали, потом дружно подбирали подлив корочками.
Потом Основич многозначительно откашлялся.
— Спасибо, — высказалась Ирина.
— Сама такая, — ответил Основич, сбитый с мысли, — чего ты в эту кашу полезла, а?
Ирина сморщилась и поглядела в потолок. Одна из отводных труб мелко вибрировала, добавляя обертонов в глухой низкий шум.
Основич постучал вилкой о тарелку, привлекая ее внимание.