Последний день командировки прошел напряженно, и Инга Сергеевна с помощью Ирины и ее "девочек" оформила почти все бумаги для отправки диссертации в ВАК. После этого они организовали небольшой девичник и по традиции пошли в кафе "Паланга" на Ленинском проспекте, недалеко от гостиницы. Эти замечательные, умные женщинысоциологи и философы очень любили свою "заезжую" коллегу, а она нежно с благоговением относилась к ним и бесконечно ценила их дружбу. За разговорами во время трапезы они не успели оглянуться, как пролетело время, и Инге нужно было торопиться в гостиницу, где было заказано такси для отъезда в аэропорт. Коллеги пошли с Ингой в гостиницу, помогли ей упаковать дорожную сумку и, проводив до такси, стояли у крыльца гостиницы, пока машина не скрылась из виду. За окном машины прекрасная вечерняя Москва с очертаниями высотных зданий убегала все быстрей и быстрей. Одетые в леса здания создавали атмосферу подобную той, что бывает в доме во время ремонта, когда дискомфорт беспорядка нивелируется ожиданием новизны, чистоты, свежести и праздничности, которые неизбежно наступают после него. "Уже более двадцати лет моя жизнь непосредственно связана с Москвой. И в периоды удач и трудностей, успехов и разочарований всегда этот город внушает мне оптимизм и радость бытия. Сколько работ, дополнительных дел и поручений я готова была делать всегда, чтоб только иметь повод и право ездить в Москву. Вся моя жизнь была словно подготовкой к тому, чтоб потом когданибудь, когда здесь обоснуется Анюта, жить в Москве всем вместе", -думала она и ностальгические слезы по утраченной стабильности и ясности навернулись на глаз. А из включенного таксистом радио какие-то девицы страстно в своей песне умоляли "американбой" увезти их в Америку. По прибытии в аэропорт она, зайдя в туалет и увидев в зеркале свое распухшее от слез лицо и красные глаза, молча взмолилась: "Только бы никого не встретить из знакомых. Наши академгородковские любят летать этим рейсом -- утром можно еще успеть на работу после прилета. Только бы мне повезло ни с кем не столкнуться здесь". x x x
Ее место оказалось средним в трехместном ряду. У окна уже сидел пассажир. Она быстро сняла пальто, поставила под сиденье дорожную сумку, села в кресло и закрыла глаза. Всегда нагружая себя, как она сама говорила, "по двадцать восемь часов в сутки", привыкшая быть занятой до предела, она потому именно и любила перелеты, что они дарили четыре часа "ничегонеделания" -- жизни без звонков, обязанностей, запросов и ответов. И сейчас в этом уютном, чистом салоне она почувствовала комфорт и успокоение. Звучала очень мелодичная песня, исполняемая Боярским. "Хорошо, что повезло и никто не встретился, -- размышляла она. -- Мой ужасный вид мог вызвать недоумение у любого знакомого. Никто никогда меня не видел в таком неприбранном виде, уж сколько лет я не выхожу из дому с ненакрашенными ресницами и губами". Накрыв глаза белым шарфом, она сложила руки на груди, вытянула ноги и приготовилась ко сну. В это мгновенье она почувствовала прятный аромат свежести и легкое прикосновение локтя кого-то осторожно севшего справа. Открыв глаза, она увидела рядом с собой академика Остангова. Едва усевшись, он расположил на коленях дипломат и доставал какие-то бумаги, очевидно, настроившись работать. Инга Сергеевна замерла в волнении, снова закрыла глаза, испытывая почти отчаяние от столь неуместного соседства.
Она узнала о Кирилле Всеволодовиче Остангове примерно семь лет назад, буквально с первых дней его приезда в Академгородок. Встретила она его впервые на какомто совещании, где он сидел прямо напротив нее, и они волейневолей встречались взглядами. С тех пор они неоднократно пересекались в Доме ученых и на различных совещаниях, но никогда не были непосредственно представлены друг другу, ни разу не обмолвились друг с другом ни одним словом. Когда он, приглашенный из Москвы, приехал в Городок, его имя сразу стало обрастать легендами. Тогда ему было (по слухам) лет пятьдесят пять. Высокий, стройный, с густой красивой шевелюрой чернобурых волос, с сохранившимися (редкое исключение) аристократическими манерами, к тому же прекрасный оратор, он сразу обратил на себя внимание всех и особенно женщин. Среди тех из них, кто "охотился" за академиками, он немедленно занял в их имевшемся, по слухам, списке первое место. Надежды и стимулы, очевидно, придавало то, что Остангов приехал без жены, с какой-то немолодой, некрасивой дальней родственницей, выполнявшей в его доме роль "домоправитель ницы". Говорили, что он был женат на своей сокурснице, очень красивой, умной женщине, которая ради него бросила свою карьеру, воспитывала двоих сыновей и помогала ему во всем. Остангов очень рано достиг успехов в науке и сделал блестящую карьеру. Согласно слухам, Остангова с женой, кроме всего прочего, объединяла любовь к альпинизму. Каждое лето они вдвоем отправлялись в горы. В последний раз он поехать не смог Из-за чрезвычайно важной международной экспедиции, совпавшей по времени с походом, и жена поехала одна в составе их постоянной, спаянной многолетней любовью к спорту группе. Там произошло какое-то несчастье, и она погибла. Он очень страдал, считая себя виновным, вырастил детей, поженил их и, оставив им свою квартиру в Москве, приехал в Академгородок. Он так и жил один, не давая повода судачить о подробностях своей личной жизни. Остангов обладал удивительным воздействием на сталкивающихся с ним людей, какой-то особой аурой, под воздействием которой возникало желание казаться лучше и умней. Вот и Инга Сергеевна начала испытывать необъяснимое волнение, оказавшись рядом с ним. "Что это я, в самом деле, -- подумала она, -- неужто устала до такой степени, что любой внешний раздражитель способен вывести меня из равновесия. Надо постараться уснуть. Через несколько часов на работу. Она закрыла глаза, пытаясь определить последовательность выполнения дел, которые ее ждут дома. Но воспоминания о событиях пережитых за прошедшие дни в Москве перехлестнули все ее мысли, и, охваченная страданиями за дочь, она совсем забыла о взбудоражившем ее соседе. "Чего я достигла в жизни, -- если я ничем не могу помочь своей дочери? Но ведь я честно трудилась, преодолевала непреодолимое. Почему же я чувствую себя банкротом, нищим, никчемным человеком, у которого ничего нет. Мои родители гордились тем, что я вырвалась без всяких блатов и денег -- сама, честно. Они были счастливы, что я буду жить на другом уровне. "Твои дети, -- говорил папа, -- будут жить уже другой, понастоящему красивой жизнью. Они будут детьми профессоров!" И вот она -- "красивая" жизнь Анюты -- в этом чудовищном общежитии. А теперь она не видит иного выхода, кроме как уехать. И она уедет. И что потом: будет разбита семья, и мы обречены на разлуку. Почему? Кто виноват? Можно ли найти виновного? А ведь Юра здорово сказал про презумпцию невиновности". Вдруг кто-то сзади, постучав по спинке сиденья, раздраженно сказал: -- Девушка, разве вы не слышали? Верните сиденье в исходное положение. Я Из-за вас не могу установить столик. Сейчас принесут завтрак. -- Ох, простите, -- сказала она, обернувшись, и тут же поймала на себе сочувственный взгляд академика. -- Что устали? Я вообще-то не люблю ночной рейс, но мне необходимо срочно быть в Городке, -- произнес он спокойно, естественно, дружелюбно. Она смущенно улыбнулась, ничего не ответив, и принялась устанавливать свой столик. -- Я вас видел на нескольких совещаниях, но так и не понял, какую область науки вы представляете, -вновь обратился к ней академик. -- Я занимаюсь социологическими аспектами здоровья человека и принимала участие в разработке некоторых аспектов программы "Сибирь". Потому была участницей тех совещаний, на которых мы с вами встречались.
-- А кто ж вы по профессии, медик? -- Нет, это одним словом не объяснишь. Я закончила юридический. Потом судьба меня привела к социологам, и я защитила кандидатскую по социологии. Потом меня пригласили в комплексный проект, где однин из разделов был посвящен проблемам демографии и здоровья человека. Но сейчас я могу констатировать, что я своей главной специальности юриста старалась не изменять и всюду в свои исследования включаю правовые аспекты. Ведь право -- оно, как медицина. Оно тоже призвано осуществлять профилактику и лечить, но только от социальных болезней. Я очень люблю эту сферу знаний. Я стараюсь работать на стыке права и гуманитарных наук. -- А что вас более всего занимает сейчас на стыке права и гуманитарных наук? -спросил несколько игривым тоном академик. В это время стройная стюардесса, одарив академика ослепительной улыбкой, умело, как эквилибрист, швырнула на каждый столик какието безобразные пакеты, извинившись за то, что на кухне (неизвестно какой) ремонт и потому у них нет посуды. Чтоб выиграть время для обдумывания ответа, Инга Сергеевна стала усердно рассматривать содержимое пакета: кусок некрасивой непонятного цвета и запаха колбасы, похожий на простое банное мыло плавленный сырок, булочка, и вечный аэрофлотовский коржик с арахисом. -- Итак, я вас слушаю, -- сказал с улыбкой Остангов, умудрявшийся и это безобразие под названием "завтрак" есть элегантно и красиво. -- Меня волнует, -- начала она протяжно, на ходу подбирая слова, -ответственность общества по отношению к гуманитарной интеллигенции и ответственность гуманитарной интеллигенции по отношению к обществу и роль принципа презумпции невиновности в этих вопросах. -- Да? -- спросил он, высоко подняв брови. -- А что же конкретно? -- В основе принципа презумпции невиновности, -- ответила Инга Сергеевна, -- лежат демократические идеи защиты человека от произвола и бесправия, и в уголовном праве он играет очень важную роль. Но этот принцип оказывает существенное влияние на общественную жизнь и отношения между людьми в гражданской сфере, и это не всегда срабатывает во благо добродетели... -- Что вы имеете в виду, -спросила академик, серьезно посмотрев на собеседницу?