Нетрудно видеть, что Закон орбиталей и Закон пирамиды разнонаправлены: значимость патриотизма убывает по мере удаления от человека, тогда как значимость иерархического звена, напротив, возрастает по мере возвышения над индивидом. Поэтому они неизбежно вступают в противоречие, известное нам как революционное противостояние верхов и низов.
Рис. 5
Так что дало бы человечеству Мировое правительство (естественно, с единым военным командованием, всеобщим контролем спецслужб и планетарными тюрьмами)? Принесла бы Всемирная власть еще большую бюрократизацию и регламентацию жизни? Да. Усилила бы централизация нетерпимость и карательные процессы? Да. Усугубила бы она те самые конфликты между верхами и низами? Да. И это меньшее из зол. А чтобы понять большее из зол глобализации, нам понадобится обратиться к природе человека, приняв во внимание его психологию, ибо этот человек никогда не оказывается простым функциональным элементом единого бюрократического механизма, предназначенным для добросовестного патриотического исполнения своих обязанностей перед социумом.
IV. Общество vs Человек
Гамлет говорит о своем отце: «Он человек был!» И кажется, все понимают, о чем идет речь. Но о чем идет речь? Что значит – человек? Это – то, что звучит гордо? Мы все с легкостью пользуемся этим словом, но отдаем ли мы себе отчет в том, о чем говорим? Кто он – человек? Из чего состоит этот человек? Из рук, ног, сердца, гениталий? Конечно, нет. Он может остаться без рук и ног, ему можно заменить сердце и другие органы, он не перестанет от этого быть человеком. Человеку нельзя заменить мозг. Собственно, мозг и есть то, что мы в просторечии называем человеком.
Если провести общественный опрос среди людей на тему «Что хочет человек?», в списке ответов будут фигурировать счастье, здоровье, деньги, власть, слава, любовь, бессмертие и т.д. А теперь заменим в этом вопросе «человека» на «мозг», которые по сути являются синонимами, а значит просто переформулируем тот же вопрос. Но ответы окажутся совершенно другими. Прежде всего, большинство людей вдруг осознают, что они ничего не знают про мозг. Каждый обыватель – носитель мозга, но он им совсем не интересуется. Человек как таковой есть марионетка мозга, кажущаяся себе совершенно независимым существом.
Увы, вся его свобода укладывается в рефлекторную дугу. Достаточно ткнуть в этого человека пальцем, чтобы в нем произошел выброс адреналина. Так ведь и собака, если ткнуть в нее палкой, начнет лаять. А если ударить этой палкой по мячу для гольфа, то он покатится в лунку. Разве с точки зрения того, в чьих руках палка, это – ни одно и то же? От мяча до собаки и от собаки до человека – один шаг.
Совершенно не следует путать человеческую свободу воли со свободой от человеческого. Метафизика последней есть предмет той высшей душераздирающей философии, в которой мысль отрицает все: материю, Вселенную, человеческую душу и человеческого бога. Но нас в данном случае интересует приземленная свобода воли. Эта свобода доступна и собаке (а, возможно, и мячу, если принять во внимание нарушение локальности в квантовой механике).
Так чего хочет мозг? Очевидно, он не хочет еды и секса, ведь живет он нейронными импульсами. Не имеют для него смысла деньги, власть, слава, сила, красота, успех. По сути, все человеческое чуждо мозгу. Ему необходим такой набор импульсов, который оценивается им как комфортное состояние. Мозгу нужен нейрокомфорт. Его высшие формы мы называем эйфорией, благодатью, нирваной. И ради этого мозг занимается самостимуляцией. Мир оказывается для него психогенным местом, которое периодически приводит его к дискомфорту. Постоянный дискомфорт мы называем депрессией, острый – неврозом, а фундаментальный – психозом. Мозг защищается от такого состояния выработкой дофамина и других нейромедиаторов. Но именно в повышенном содержании дофамина психиатры видят главную причину шизофрении и лечат этот мозг, который спасаясь от депрессивного мира создает собственную альтернативную реальность, анти-дофаминовой терапией.
Зависть как социальный фактор – это зависть к чужому нейрокомфорту. Обездоленного приводит в ярость один лишь вид самодовольного собственника. Ему не нужно видеть, чем именно владеет этот человек и в каком количестве, чтобы понимать, как этому человеку хорошо в этом мире. Но и озабоченного бизнесом богача может кольнуть «в самое сердце» (т.е. в самый мозг) вид блаженствующего бедняка, который счастлив в своей хижине или на обочине дороги (если это возможно). Биржевой спекулянт, если отбросить частности, ищет в конечном итоге той же благодати, что и монастырский отшельник. Не в деньгах счастье, оно – в нейрокомфорте.