Честно говоря, не совсем понятно, как такая примитивная религия – откровенный реликт древности – может коррелироваться с высокотехнологичной экономикой и внешне (с точки зрения динамики и форм общения) вестернизированной современной Японией. Скорее всего, это разновидность ностальгии японцев по временам мифического «золотого века» средневековых сёгунов – японских военизированных правителей. Из них и возникла каста самураев как наиболее почитаемая социальная группа «героев» прошлого, а по случаю и настоящего.
Атеисты. Чучхе и Чучхесон
И последнее соображение о религиозных корнях ВБЦ, а точнее – нерелигиозных. Речь пойдёт о 3 как минимум государствах-атеистах – Вьетнаме, Северной и Южной Кореях. Тут ни буддизм, ни его многочисленные отпочкования не имеют доминирующего влияния.
Во Вьетнаме 85% населения из 80 млн (95% – вьеты) считают себя атеистами или симпатизантами анимистических, то есть языческих, культов. В Северной Корее религия по конституции не запрещена. Можно веровать, во что душа захочет. Но лучше этого не делать. В Южной Корее 50% считают себя вне религий, а 20% числятся протестантами.
Почему именно в этих странах торжествует атеизм или язычество (французские колонизаторы называли вьетнамскую цивилизацию «аннамитской»), однозначного ответа нет. На наш взгляд, это должно означать сознание, задавленное извне чуждыми взглядами и стремящееся обрести независимость, стать самим собой. Или, если хотите, избавиться от комплекса цивилизационной неполноценности. Не случайно западные социологи квалифицируют корейскую цивилизацию «периферийной», «несамостоятельной», «нераскрывшейся» (А. Тойнби).
Программы обновления – во Вьетнаме «Дом мой», чучхе в Северной и чучхесон в Южной Кореях – построены на сочетании цивилизационных традиций с современными технологиями.
Корея
На особицу в цивилизационном буддийском пантеоне стоит Корейский полуостров. Он уже 100 лет находится в центре событий международного масштаба. Здесь остро ощущаются последствия тяжёлого исторического опыта, военных конфликтов, принесших страдания миллионам людей. На этой земле пересекаются интересы великих держав, реализуются нетривиальные идеи по переустройству общества и политические эксперименты, замешанные на вождистских устремлениях, последствия которых до конца ещё трудно представить.
Уникально для XXI в. продолжающееся сосуществование диаметрально противоположных по своему характеру моделей развития разделённой нации в рамках двух государств – членов ООН. В монографии Торкунова А.В., Денисова В.И., Ли В.Ф «Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории». (М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008), отмечается, что термин «чучхе» в буквальном переводе с корейского «хозяин своего тела», «сам себе хозяин» ввёл в северокорейский лексикон Ким Ир Сен в 1955 г. Призывает отбросить в сторону всё иностранное и опираться в работе на «истинно корейские моральные и культурные ценности» (с. 193).
В переводе на русский этот опыт означает: «На Бога надейся, а сам не плошай». Принятие идеологии чучхе свидетельствует о том, что ни о каком социализме в КНДР говорить не приходится. Это – общинный традиционный для этнически однородной территории строй жизни. Так же, как вряд ли можно говорить о капитализме в Республике Корее. Слишком уж там всё делается по-своему. Скорее, это корейский национализм. Тут главная проблема – объединение расколотого корейского этноса.
Сказывается исторически несамостоятельная роль этих стран в определении своей судьбы. Они вечно были предметом иностранного влияния. Их постоянно кто-то колонизировал. Вьетнам находился в зависимости то от Китая, то от кхмерской государственности. В новое время – от Франции и США, частично и от СССР.
Корея тоже оказалась зажатой между мощными соседями – Китаем и Японией. Приходилось вести постоянные войны за независимость. Поэтому приносимые колонизаторами религии воспринимались местным населением как фактор культурного порабощения и, естественно, не могли никого вдохновлять на творчество.
Сказывалась и другая – этническая – причина. Вьетнамцы как этническая общность сформировались между II веком до нашей эры и II веком нашей эры из смешения индонезийской расы с вьетнамскими и тайскими иммигрантами, а также китайцами, то есть этновыбросами. Получился этнос-трансплантант, оказавшийся малопригодным для выработки своей религиозной системы. А чужую, воспринятую как колониальную, принять отказался. Поэтому политически и с позиций выработки своей собственной цивилизационной идентичности естественно было использовать именно языческие культы.