Эмпирическая проверяемость. Под эмпирической проверкой (верификацией) мы понимаем следующее: принятию или непринятию нами какого-либо утверждения должна предшествовать практическая проверка. Таким образом, предлагаемые объяснения (т. е. утверждения требований, чтобы какое-то явление вызывалось к жизни другим явлением) должны быть проверены систематическим и логическим образом; без этого просто нельзя принять, что они истинны. Этим научное знание отличается, например, от знания здравого смысла. Знание здравого смысла, будучи знанием, происходящим из случайных, т. е. несистематических наблюдений, может иметь определенную ценность, но все же его нельзя конституировать как научное. По крайней мере до тех пор, пока оно не будет эмпирически выверено самым тщательным образом. Американский исследователь Алан Исаак отмечает, что и знание здравого смысла достаточно часто принимается «без проверки и вопросов, как предмет веры»,[6] что означает восприятие фактов без должного объяснения. Поэтому знание здравого смысла с неизбежностью ограниченно и поверхностно. Кроме того, не всякое знание, полученное с помощью здравого смысла, бывает доступно эмпирической проверке. Так, здравый смысл подсказывает человеку, что Солнце вращается вокруг Земли: ведь он ежедневно наблюдает, как Солнце описывает круг у него над головой. На основании этого здравый смысл человека, убежденного в том, что наша планета – шар, мог бы привести его к логичному умозаключению, что Солнце вращается вокруг Земли. Однако присущие ему инструменты и методы познания вряд ли позволят перепроверить эту информацию.
Иногда при первом приближении истинность знания здравого смысла не выдерживает критики. Например, в исследовании американского социолога Теда Гарра, изучавшего причины и механизмы гражданского противостояния в различных обществах, указывается, что, исходя из здравого смысла, можно было бы ожидать, что случаи гражданского насилия должны с определенной степенью вероятности возникать всякий раз, когда ухудшаются экономические условия. Однако накопленные самим Гарром сведения показывают, что гражданские конфликты и политическое насилие нередко возникают при сравнительно благоприятных социально-экономических условиях. Как правило, это происходит в тех случаях, когда не совпадают экспектации (ожидания) людей и их достижения, другими словами, когда люди начинают испытывать так называемые относительные лишения (а не сами лишения как таковые, т. е. абсолютные). Следовательно, заключает он, в противоположность здравому смыслу условия могут быть, казалось бы, совсем плохими, однако общество остается в состоянии относительного спокойствия и миролюбия, если скудость жизненных условий оказывается такой, какой ее ожидают большинство членов этого общества.[7]
Вся наука как совокупность систематических знаний содержит бесконечное число примеров того, как множество исследователей подвергали свои идеи и толкования неоднократной эмпирической проверке. Они наблюдали различные феномены, которые старались понять, регистрировали отдельные случаи их проявлений и искали в своих наблюдениях те паттерны (типологические образцы), которые соответствовали их наблюдениям. Другими словами, накапливалась и представлялась масса эмпирических доказательств, и это давало другим исследователям исходную эмпирическую базу для приобретения знания о некоем физическом, биологическом или социальном явлении.
Почему не могут быть эмпирически проверяемыми факты, утверждения и положения, составляющие содержание мифологического и идеологического знаний? Тому есть две основные причины. Во-первых, содержание их, а также существующие в них логические связи часто недоступны не то что прямому, но нередко и косвенному наблюдению. Скажем, вряд ли нам удастся подвергнуть эмпирической проверке утверждение о том, что Бог создал Вселенную за шесть дней, а на седьмой отдыхал (как, впрочем, равным образом и опровержение этого утверждения). Во-вторых, сама мотивация к эмпирической проверке со стороны субъекта познания должна быть достаточно тесно связана с сомнением. Мифологическое же и в значительной степени идеологическое знания, напротив, опираются на нормативный контроль со стороны различных социальных институтов, а этот контроль сплошь и рядом налагает прямой запрет на всякого рода сомнения в истинности провозглашаемых знаний, особенно когда они канонизированы.