На смену «шестидесятнику» идёт какой-то новый герой. Он в шведской пуховой куртке, надувных американских сапогах, то ли "Аляска", то ли чёрт их знает, как они там называются. Москва как средоточие всего - вместо Арктики и Хибин, вместо целины и дальнего гарнизона. "Аляска" - как модная марка сапог. Предчувствуя этот исход дела, «шестидесятник» начинает искать опору в том времени, которое, кажется, было для него сломом всей жизни, - в лихолетье Отечественной войны.
В сущности - это прозрение, делающее честь чутью историка, хотя ничего такого у Визбора «в строчках» не прописано. Героический характер, созданный в советскую эпоху и пропагандистски неотделимый от 1917 года, - передислоцируется у него в 1941-й. Не Октябрьская революция, а Отечественная война становится тем событием, которое оправдывает существование советского человека.
В этом есть огромный исторический смысл. Революционная идеология и весь мечтательный план «коммунизма» - не более, чем наркоз, под которым народ, униженный бессилием державы в первую мировую войну, должен был подготовиться ко второй, ещё более страшной. Из «населения» сделаться народом, из народа - армией. Это дело смертельное: всеобщая казарма, лагерь как норма жизни, диктатура, деспотия, тоталитарность… Чтобы всё это вынести, требуется эйфория. Она и называется «коммунизмом». Но дело не в слове. И не в доктрине. Дело в характере, который выковывается для подступающего исторического дела. Визбор слова «коммунизм» не употребляет, о революции - «не ведает». Но он чувствует, что тот реальный характер, который он наследует от старших братьев, предназначен для великой задачи, и он её угадывает, когда говорит: Война.
Когда будущее отменяется, а прошлое не простирается дальше ближней памяти, - остаются только могилы и воронки. И это счастье. Прошедшее счастье. От которого остаётся - характер. А потом от характера - строки.
Четверть века назад какой-то солдат повесил на берёзу винтовку. Четверть века она висела на этой берёзе. Сталь ствола съела ржавчина, ремень сгнил. Но ложе приклада приросло к берёзе, стало её частью и сквозь этот бывший приклад уже проросли, пробились к солнцу молодые весёлые ветки. То, что было орудием войны, стало частью мира, природы. И я тогда подумал, что это и есть - я, мы, моё поколение, выросшее на старых, трудно затягивающихся ранах войны.
Поколение, впитавшее эту память, прошло своим маршрутом меж войнами: от последних выстрелов Отечественной войны и до первых выстрелов, под которые стала распадаться держава. Поколение пропело свои песни у костров - под треск стреляющих веток. Поколение успело понять, откуда оно и зачем было создано, - прежде, чем огонь угас.
Финал
Родоначальник бардовского движения Юрий Визбор умер, когда ему было 50 лет. Неожиданно для всех и даже для себя самого. Как говорят врачи, он «сгорел» от рака печени буквально за три месяца. Ни одна газета не напечатала некролог, но вся страна узнала об этой скорбной вести мгновенно.
Лев Аннинский
Людмила Вилькина
(1873 - 1920)
Родилась 5 января (по новому стилю — 17 января) 1873 года в Санкт-Петербурге в семье немецко-еврейского происхождения. Отец — коллежский асессор Николай Вилькен, мать — Елизавета Вилькен, дочь директора одного из крупных московских банков Афанасия Венгерова. Кроме Елизаветы, в семье Венгеровых было трое сыновей и три дочери, многие из которых снискали известность на литературном и общественном поприще, в частности, С. А. Венгеров, З. А. Венгерова, И. А. Венгерова (в честь последней девочка получила при рождении имя Изабелла). Соответственно, двоюродными братьями Л. Н. Вилькиной приходились композитор и дирижёр Н. Л. Слонимский, писатели М. Л. Слонимский и А. Л. Слонимский.