…Вечером, поздним зимним вечером, мама вела Эри из садика домой. Идти предстояло по неширокой подъездной дорожке, тянущейся мимо ряда одинаковых низких домов. Вдоль дорожки стояли заметенные снегом кусты, и ряд фонарей, часть из которых работала, а часть нет. Пройдя темный участок, они стали приближаться к работающему фонарю, и маленькая Арина остановилась, чтобы полюбоваться, как поблескивает под лучом света падающий снег.
– Сначала я ее не разглядела, но потом увидела, – рассказывала Эри. – Свет был очень яркий, он мешал. А дальше – я увидела в небе, под тучами, какую-то сверкающую штуку. Словно там был еще один фонарь… ну или не фонарь, я не знаю, как правильно объяснить. И эта штука стала приближаться.
Дети не знают слово «перспектива», и когда рисуют на листе бумаги дом, маму, цветочки, и кошку – эти объекты будут лишь примерно пропорциональны. Совсем примерно. Дом и мама одного размера, кошка маме по пояс, а цветочки размером с треть дома. Но…
– Она летела к нам, и я как-то поняла, не знаю, как, что она большая, и что она должна по мере приближения к нам увеличиваться. Самолет в небе ведь тоже кажется маленьким, верно? Но она приближалась, и оставалась при этом одного размера. С большую кастрюлю, наверное, – Эри пожала плечами. – Словно… как бы правильно сказать…
– Словно она двигалась в каком-то ином измерении, – медленно произнес Ит. – Так?
– Не совсем. Словно она приближалась и удалялась одновременно. А потом…
…Потом тарелку заметили еще несколько прохожих, остановились, стали кричать, показывать пальцами – гляди, мол, гляди, какая штука. И тут тарелка, которая так и осталась размером кастрюлю, прошла на хорошей скорости под фонарем, над головами смотрящих. Сверкнули в луче света ее бока, словно бы из жидкой ртути, тарелка сделала зигзаг, уходя в небо, и через мгновение пропала, словно и не было. Только люди остались стоять, недоумевая, что же они такое сейчас видели…
– Мы тогда еще встречались с отцом, я спросила у него, что это такое, а он ответил, что это свет фонаря так отразился от снега, что нам почудилось. Только я знаю, что ничего нам не чудилось. Она на самом деле была, эта тарелка, хотите, верьте, хотите, нет.
– Не хотел бы, но почему-то верю, – заметил Скрипач. – Вообще, такие вещи, их обычно видят люди, которые потом попадают в Контроль. К примеру.
– Не только, – Ит задумался. – Эрсай тоже. Палачи. Да много кто. Хотя, нет. Видят, но не такое. Эри, а что-нибудь еще ты видела?
– Конечно. Например, танк во дворе школы неподалеку.
– Танк? – немного растерялся Ит.
– Ну да, или что-то типа танка. Мы в этот двор бегали играть летом, с другими девчонками. Я тогда еще как-то общалась… то есть мы были слишком маленькими, наверное, и они еще не разобрались.
– Не разобрались – в чем именно? – спросил Ит.
– В том, что я не такая, как они. Неважно. В общем, двор был большой и довольно запущенный. Кусты, деревья высокие. Нет, там была спортивная площадка, и плац большой, для парадов и линеек, но школа была очень старая, и двор у нее был огромный. Как сад или лес…
…Они играли в прятки в этом огромном дворе, и Эри выпала очередь водить. Искать подружек можно было очень долго, но Эри знала, что, например, Маруська обязательно пойдет к забору, в дальней части «леса», а Юлька попробует спрятаться неподалеку от спортивных снарядов, точнее, от площадки, на которой установлена пара ржавых турников, лестница, и сломанные качели…
– Я пошла по тропинке, а потом решила, что обману Юльку, застану ее врасплох. И полезла через кусты сирени, там густющие были кусты, их никто никогда не стриг. И…
И когда она вылезла на небольшую прогалину, ее словно остановила невидимая рука. Остановила, и заставила попятиться назад, обратно, в сирень. А потом кусты на другой стороне прогалины зашевелились, затрещали, и на прогалину медленно выехала огромная машина. Черная, с длинным дырчатым дулом, и со светящимися красным крошечными окошками на низкой плоской башне. Машина поводила дулом вправо-влево, и стала сдавать назад, обратно. Вскоре она скрылась в кустах. Эри долго стояла, не в силах сдвинуться с места – воздух до сих пор пах горячим металлом, маслом, и чем-то незнакомым, но очень неприятным.
– Чем-то похоже на запах сгнивших груш или яблок, и, кажется какой-то мясной гнили, – объясняла она. – Но я понимала, что это не яблоки. И не мясо. Это что-то живое так пахло. Какое-то существо. Очень недоброе. И сильное. Наверное, оно было в той машине, но я никого не видела. Только запах почувствовала, и ничего больше. Я потом долго боялась играть в этом дворе, рядом со школой. Боялась, что снова появится эта машина, и тот, кто в ней, вылезет наружу.