— Мори! — прошептал он в ухо гнома. — Мори, проснись! Нам нужно выбираться отсюда. Мори!
Никакой реакции!
То же самое вышло и с другими гномами. Гэндеф спал мертвецким сном. Бинго метался от одного неподвижного тела к другому. Его тревога продолжала нарастать. Он никогда так трезво не оценивал ситуацию. Более того, соддит предвидел ее дальнейшее развитие. Пивовары, закаленные пожизненным пьянством, могли проснуться в любой момент. Будут ли они милосердны к ним в похмельном озлоблении? Естественно, нет! Он не мог ждать естественного пробуждения гномов. Когда они выйдут из пьяной дремоты, будет уже поздно что-то выяснять и делать. Но каким образом разбудить их сейчас?
Он вытащил Штучку из кармана и осмотрел ее. Трезвый ум соддита не смел использовать магическое устройство. Оно могло еще больше усугубить их положение. Или привести к ужасным последствиям.
Оставалось единственное решение. Бинго проверил стеллаж, который был ближе всего к люку. Очевидно, две доски, прибитые к полу, направляли бочки к отверстию. Стоило вытащить деревянный клин в основании нижнего ряда, как вся пирамида на этом стеллаже пришла бы в движение. Быстро просчитав приложение сил, он привязал бороду Фэйлина к лодыжке Гэндефа. Затем, перетащив гномов к люку, Бинго создал остальные звенья этой живой цепочки: Он—Фэйлин, Гофур—Он, Торри—Гофур и, наконец, Мори—Торри. Соддит открыл люк, под которым с журчанием проносилась вода. По оловянным блесткам холодного рассвета он понял, что пьянка длилась весь вечер и всю ночь.
— Вы уж простите меня, парни, — сказал Бинго, складывая колдуна и гномов в одну большую кучу у самого края отверстия.
Он сел на храпящих и лепечущих во сне гномов, вытянул ногу и выбил фиксирующий клин. Закрыв глаза, Бинго услышал нараставший грохот катившихся бочек. Затем первая из них врезалась в кучу тел. Соддит почувствовал неприятный толчок, мгновение невесомости и внезапный холод, когда вода с сильным всплеском накрыла его с головой. Он даже выругаться не успел, потому что поток потащил его мимо свай к основному руслу реки. Перед открытыми глазами зароились пузыри. Течение выбросило Бинго на поверхность воды и помчало куда-то вдаль под матово-серым небом.
Глава восьмая
НА ПОРОГЕ
(не в буквальном смысле на пороге, а у склона горы — то есть это порог в метафорическом смысле слова, если вы понимаете, о чем я говорю)
Покачиваясь на волнах, как связка пробок, они плыли вниз по реке Стремительной мимо рощ и полей. Бочки вращались и стукались друг о друга, внося в их плаванье элементы паники. Гномы пребывали в глубоком опьянении, но шок внезапного погружения в холодную воду быстро привел их в чувство. Представьте себе удивление и досаду этих горемык, когда они обнаружили, что каждый из них привязан бородой к ноге сородича. Мори, отличавшийся большим самообладанием, вскарабкался на бочку, и остальные последовали его примеру. Бинго тоже взобрался на одну из проплывавших бочек, которая, как айсберг, едва приподнималась над волнами. Он распластался на ней и замер, наслаждаясь минутами покоя, потому что, несмотря на быстрое течение, полные бочки плыли сравнительно медленно.
В этой манере отряд продвигался вниз по реке почти все утро. К полудню из-за туч появилось солнце. Разбросав на изогнутых гребнях волн алмазные и золотистые блики, оно согрело продрогшего соддита. Ландшафт на обоих берегах напоминал ему родные края: широкие поля, на которых пшеница и ячмень колосились под высоким, глубокого синего цвета небосводом.
Внезапно один из гномов, крутившийся на бочке словно стрелка компаса, позвал его на помощь:
— Соддит! Бинго! Друг! Я больше не могу!
Это был Гофур. Очевидно, рывки за бороду не доставляли ему большого удовольствия. Чтобы остаться на бочке и не оказаться в воде, ему приходилось менять положение тела с невероятной быстротой. Бинго сделал несколько гребков руками и подплыл к нему почти впритык.
— Отвяжи мою бороду, — крикнул Гофур. — И лодыжку тоже... глуб-глуб-глуб...
Судя по всему, последние три слова не были попыткой общения — просто Гофур соскользнул в речной поток. Бинго выудил его из воды, развязал сначала бороду, затем лодыжку. Гном начал ругаться, но, найдя другую бочку, успокоился. Соддит, как мамаша-утка, подплыл к остальным своим подопечным и освободил их от пут. Колдун дрейфовал на спине и с блаженной улыбкой напевал о каких-то цветочках.
Бинго приблизился к Мори, который выглядел мрачнее тучи. Соддит так и сказал ему об этом.