— Я не верю тебе, Мори, — сказал он. — Меня не так-то легко одурачить.
— Поступай, как знаешь, — ответил гном.
Они искали боковой проход весь вечер, но так и не нашли его.
— Может быть, дверь в него похожа на Угольные ворота, которые вели в глубь Мятных гор? — спросил Бинго. — Что, если она заколдованная? Я предлагаю продолжить поиски при лунном свете.
— Нет, парень, — ответил Мори. — Те ворота вели в легендарные залы Гномодрома. Их еще называют великими рудниками Черной Марии. А эта дверь больше похожа на трубу.
— На трубу?
— Да. На выпускное отверстие.
— И что оно выпускает?
— Дым.
Гном хитро посмотрел на него.
— Но тут имеется проблема.
— Какая?
— Дверь легко открывается изнутри. Понимаешь? А нам нужно найти ее и открыть снаружи. Возможно, тебе придется взломать ее.
— Значит, это труба? — подытожил соддит.
— В общем-то, да.
— И ты хочешь, чтобы я спустился вниз по дымовой трубе, вылез из камина и столкнулся лицом к лицу с ужасным драконом?
— Можно подумать, что ты не знал об этом с самого начала!
— Представь себе, не знал!
— Хм! Есть такая известная пословица: «Назвался грабителем, полезай в дымоход».
Отряд прервал поиски и, собравшись вокруг небольшого и, можно сказать, жалкого костра, устроил импровизированный ужин. Над ними в сгущавшихся сумерках кружили и каркали грачи и вороны. Красно-вишневое солнце, похожее на помидор, уже коснулось западного горизонта. Его диск пересекало рваное тонкое облако, окрашенное в пурпурные, оранжевые и золотистые тона.
Тени удлинялись.
— Взгляните на него, — сказал Бинго, указывая на завернутого в одеяло Гэндефа. — Он спит уже четвертый день. Не так ли? И за все это время колдун не издал ни единого звука.
Гномы кивнули и проворчали неразборчивые слова согласия.
— Он даже больше не кашляет, — задумчиво продолжил соддит. — Странно, правда? У него был сильный кашель. Иногда старик едва не падал в обморок.
— Просто эта стадия прошла, — тихо ответил Гофур.
— Что? — вскинув голову, спросил Бинго.
— Ничего, ничего, — ответил Мори. — Давайте, парни, немного поспим.
Бинго осмотрел лица спутников. Гномы упорно хранили молчание.
— Мы пришли сюда не за золотом, — закричал соддит. — Или, по крайней мере, не только за золотом. Конечно, вы не откажетесь от сокровищ дракона, но сначала выполните свою настоящую миссию. Почему вы скрываете ее от меня? Что за дела?
— Пора спать, — заворачиваясь в бороду, сказал Мори.
Они проснулись на рассвете от криков грачей, которые, по мнению Бинго, стали раздражающе громкими. Холод сковывал члены. Солнце ярко освещало поля и равнины к северу и югу от горы, но отряд путешественников находился в огромной тени и был лишен тепла светила. На горном склоне, словно перхоть, белели лужицы льда. Чтобы согреться, Бинго сделал несколько энергичных маховых движений и похлопал себя ладонями по плечам и лопаткам. Гофур попытался развести костер, однако изморозь на ветках гасила искры от кресала.
— Итак, еще один день бесплодных поисков вашего дымохода, — с кислой миной сказал соддит.
— Мы найдем его, — ответил Мори. — Главное, не поддаваться унынию.
— Я мог бы оказать вам некоторую помощь, — произнес голос за их спинами. — М-да!
Они повернулись и увидели желто-белого дрозда с крапчатыми перьями. Большая птица была лишь вдвое меньше Бинго. Она сидела на камне и искоса посматривала на путешественников. Ее белесые глаза и розовый клюв неплохо гармонировал и с жакетом, расшитым золотистыми нитями. Два пустых и длинных рукава болтались спереди. Крылья были просунуты в большие дыры, вырезанные под мышками. На левой тонкой ноге красовалась золотая бирка. Рэперская бандана, слишком узкая даже для такого маленького черепа, придавала голове заметное сходство с кукурузным початком.
— Доброе утро, уважаемая птица, — с низким поклоном сказал Мори.
— Ё, — ответил дрозд. — Что-то вы, торчки, захмурнели не по делу. Набычились, как опята загруженные.
— Набычились? — часто заморгав, спросил гном. — Да, полагаю, что можно и так сказать.
— Чужаки не часто заползают на наш колпак, — продолжила птица. — Вот я и решил с вами малость побазарить.
Дрозд встряхнулся и сделал странный жест, выставив вверх два пера по краям приподнятого крыла. Затем он засеменил ногами и закачал головой, изображая, по всей видимости, пляску Святого Витта.
— Колпак... врубаетесь? — добавил он, осмотрев недоуменные лица собеседников. — Это такое крутое слою, которое обозначает шапку хохлатого ястреба, а заодно и место для нашей тусни. Птичий слэнк.