Пока Виталька разливал чай по стаканам, я принес из шкафа третий пирог и жестянку из-под кофе, в которой хранил сахар, там как раз пара ложек осталась. Пирог я демонстративно порезал на восемь долек, Виталька хмыкнул.
Сладкий настоящий чай, пирог с яблоками, это просто праздник какой-то! Пирог под пару стаканов чая на брата мы старательно растянули почти на час. Говорили ни о чем, просто трепались, но думали оба, похоже, про Промзону. Ну, я-то точно.
- Ладно, Танк, я побежал. Завтра-послезавтра Кастет обещал поговорить по нашему делу с нужным человеком. Ну, увидимся.
- Давай, - я пожал протянутую руку и Виталька неспешным шагом скрылся за воротами.
Я еще несколько минут задумчиво постоял около потухшего костерка. Возможный поход в Промзону, которая начинается за Комсомольской, Кастет, непонятный человек со связями - все эти мысли медленно вытиснили благостно-расслабленное настроение. А ведь собирался подремать пару часиков. Не до того. Надо бы поспрашивать у знающих людей, кто такой этот самый Кастет, чем дышит, с кем дела ведет. Может, что и по его человечку с зацепками прояснится. Надо поработать головой и ногами, чтобы потом не рисковать, как говорит куратор - лучше рассчитаться потом, чем кровью.
Занес стаканы с чайником в дом, сменил робу на джинсы и черную хб майку, накинул заношенную кожаную куртку, закрыл дом и по той же тропинке направился в город. Это мы, Луковские, так остальной Форт называем. Ничего, вешний день год кормит, как потопаешь, так и так далее, и тому подобное. Информацией разживемся, может, кто совет дельный даст, все вперед.
Глава 2
В некоторой задумчивости, я дошел до следующего перекрестка и только тут понял, что иду к Западным воротам, точнее к торговому дому "Янус", а еще точнее - к Яну Карловичу. От неожиданности я остановился и с еще большим удивлением отметил, что идти туда почему-то не хочу. Взгляд уперся в ларьки Колхозного рынка, но, ни за что конкретное не зацепился. На автомате отметил в радиусе ста метров трех отдельно идущих человек и две группки у ларьков, один стоит впереди, на всякий случай оглянулся - все верно, двое сзади, идут навстречу друг другу. Крейсерский в правом сапоге, тело взведено, нормально все. Пугают меня моменты задумчивости, хорошо хоть из мира не выпадаю и все вижу. Мысли плавно вернулись к владельцу "Януса", что не так? Вспомнил крайний визит к Яну, зимой еще, большой короб сушеных грибов ему перепродал тогда. Нанимался охранником в обоз, что в Волчий Лог шел, платили больше, чем Северореченск, все про оборотня талдычили. Дошли тогда без происшествий, ни оборотней, ни волколаков, даже волков не видели, что туда, что обратно. В Волчьем Логе удачно купил берестяной короб грибов, удобно - хоть и габаритный, но легкий груз. Мне тогда странной показалась вежливость Яна, я бы даже сказал, заинтересованность. Вроде и нормально все, но излишне внимательно к моей скромной персоне торговец тогда отнесся. А может и показалось. Показалось или нет, но идти к Яну расхотелось совершенно. Почувствовал себя при этом черствой подозрительной тварью, прости Ян Карлович, ничего против тебя не имею. Так, а не зайти ли к Семенихину? До Коммунарского квартала рукой подать, знает он, конечно, поменьше Яна, но при первой встрече просто поразил осведомленностью в вопросах, в которых, казалось, не должен был так свободно ориентироваться. Сказано - сделано. Через пять минут я уже подходил к нужной пятиэтажке. Дом этот отличался от множества своих собратьев по Форту железобетонным порядком, который чувствовался сразу, стоило только пересечь границу двора. Сама пятиэтажка, хоть и обшарпана, но окна все застекленные, на крыше старый, но целый шифер, двери подъездов все целы и выкрашены одной оранжевой краской. Во дворе с советских времен сохранилась детская площадка с парой простых качелей, железной горкой и железной же шведской стенкой с турниками по бокам. Все целое и покрашенное той же оранжевой краской. На, опять же целой, скамейке, около первого подъезда, сидел дворник и задумчиво курил. Подавляющее большинство дедков в Форте ходили с бородой, у дворника только густые седые усы. Бритье в Приграничье не дешевое увлечение, лезвия на вес золота, если у кого и сохранились электробритвы - электричество само по себе роскошь. Я шел к третьему подъезду, стоило поравняться с дворником, как тот спокойно и даже доброжелательно, но твердо поинтересовался:
- А вы к кому будете?
- К Алексею Степановичу, к Семенихину.
Дворник коротко кивнул, я же дошел до третьего подъезда и поднялся на второй этаж. В подъезде ни соринки, только краска кой-где облезла на стенах и на отполированных от частого использования перилах. Стекла на площадке составлены из кусков разных размеров и замазаны то ли замазкой, то ли обычным пластилином. Подошел к нужной двери, коротко нажал на кнопку старого закрашенного электрического звонка. За дверью послышалась приглушенная трель и через пару секунд дверь открыл плотный мужчина лет пятидесяти.
- Здравствуйте, Алексей Степанович.
- Привет, Танк, заходи, не стой в дверях.
Я разулся, поставил кирзачи рядом с деревянным ящиком, в котором стоял автомобильный аккумулятор. Провода от аккумулятора уходили в распределительную коробку, от нее жгут в стену и два провода к двери.
- Аккумулятор старый, менять надо, заряд не держит почти. Хозяин широкой ладонью указал на кухню. Блин, а я с пустыми руками, не по-русски как-то. Обычно всегда в гости что-нибудь с собой беру, не выпивку, так закуску. Ну да поздно рефлексировать, зашел, сел на старый венский стул. Ножки и спинка удобно изогнуты, всегда поражался, как только эти стулья делают. Алексей Степанович излучал основательность, это бросилось в глаза еще при первой встрече. Если куратор излучал основательность силы и опасность, то основательность хозяина квартиры можно было охарактеризовать, как основательность порядка и ответственности. Я бы сравнил это с хозяйственностью завхоза, но только на порядок выше, плюс военная выправка чувствуется. Семенихин пододвинул второй стул к столу, открыл подвесной шкаф кухонного гарнитура, извлек пузатый графин, пару рюмок. Покопался на второй полке, поставил рядом с графином банку шпрот и полбулки хлеба в целлофановом пакете и сел с другой стороны стола.
- За встречу, - налил по полной, почти с горкой.
- Ваше здоровье, Алексей Степанович. Водка мягкая, по телу разлилось приятное тепло, я даже зажмурился от удовольствия.
- Танк, не сиди, - Семенихин подвинул ко мне банку и дал нож. Я быстро и ровно открыл банку, положил пару рыбешек на кусок хлеба. Хозяин удовлетворенно посмотрел на волнистый, почти без зазубрин, рез на банке.
- Часто банки ножом открывать приходилось? - и смотрит с внимательной усмешкой. Я ничего не ответил, просто, как можно более открыто улыбнулся. Психолог на Базе говорил: "Не хочешь отвечать - улыбайся".
После третьей, Алексей Степанович отодвинул графин на край стола, к подоконнику и приглашающе развел руками:
- Я так подозреваю, ты не просто проведать старика пришел?
- Да ну Вас, Алексей Степанович, Вам до старости еще как до Москвы. Но правы, как всегда.
- Излагай, Танк.
По пути я набросал в уме основные вопросы, правда, проработать их толком времени не было. Оно ведь как бывает - есть вопросы безопасные, а за некоторые могут и на голову укоротить.
- Алексей Степанович, есть в Цехе человек такой - Кастет, можете что про него сказать?
- Это который на днях серебряную шестеренку получил?
- Когда получил - не в курсе, но шестеренка серебряная.
- Обычная шестерка, насколько я знаю.
- С серебряной шестерней?
- Просто Басов своих людей продвигает.
- Басов этот серьезный человек?
- Серьезней не бывает - Директорат. Связи в Гимназии, Дружине, с Семерой дела ведет, единственно, с Торговым союзом у него терки какие-то.
Семенихин разлил по рюмкам остатки водки и внимательно посмотрел на меня.
- Не поделили чего с Кастетом?