Или все дело в страхе? Он удивился, что не подумал об этом раньше. Что, если сестра просто боится? Его вдруг захватило огромное чувство нежности, ведь он знал, что Лида скорее откусит себе язык, чем признается, что чего-то боится.
— Лида, — произнес он, пытаясь вывести ее из оцепенения, — сегодня рано утром заключенных отвезли на грузовике в ангар. Он еще не вернулся, поэтому мы думаем, что Иене все еще там.
Она отвернулась от окна и, нахмурившись, посмотрела на Максима.
— Это ваши люди следили за ними?
— Конечно.
— Что, если их заметили?
— Ха! Их никто не заметил.
— Но если их все-таки заметили, нас там встретят солдаты и вооруженная охрана.
Пахан рассмеялся. Густой искренний смех как будто наполнил холодный салон машины теплом.
— Мои люди — воры. Их труднее заметить, чем тени на снегу. Это понятно?
Она кивнула, но Алексей не был уверен, что она действительно поняла. Она не совсем четко представляла себе организацию воровского братства, как и то, что они находились вне законов общества. Для нее это были обычные преступники. Очевидно, что она не доверяла им, и он даже удивился, что она не потащила с собой этого болвана Попкова. Когда нужно было прикрыть спину, она, Бог весть почему, доверяла только этому грязному казаку.
— Сегодня ничего не предпринимаем, — напомнил он ей. Он немного волновался, не зная, что у нее на уме. — Мы едем туда, только чтобы посмотреть.
— Я знаю.
— Но не жди от этого чего-то особенного.
— Я ничего не жду.
— Звучит обнадеживающе, — усмехнулся Максим.
Она снова отвернулась к окну. Они уже выехали за пределы городской застройки и теперь, миновав зловонный резиновый завод «Красный Геркулес», двигались в северном направлении. Монотонность невыразительного ландшафта изредка нарушали лишь крестьянские избы с коровами на привязи перед входом и огородами позади. Дорога была прямой, как тюремный шлагбаум. Однажды они проехали мимо группки женщин, которые стирали в реке постельное белье. Те подняли головы на звук, но, увидев машину, сразу утратили к ней интерес. Больше по дороге не попадалось ничего, даже встречных машин, лишь ломаная линия соснового леса, скрывающая горизонт с обеих сторон.
Машина остановилась.
— Выходим, — скомандовал Игорь.
Все, кроме водителя, выбрались из машины посреди пустого, продуваемого ветром поля. Машина свернула, проехала немного дальше по ухабистой земле и остановилась. Водитель вышел и принялся менять колесо.
— Что теперь? — спросил Алексей.
— Туда. — Максим указал на тень среди деревьев.
Это был небольшой крытый армейский грузовик.
Опушка, на которой стоял грузовик, была прикрыта со стороны дороги молодой рощицей, рукавом отходившей от основного массива леса. След от машины шел прямо между тонких стволов, и, судя по глубоким, разбитым колеям на мерзлой земле, этой незаметной со стороны дорогой часто пользовались.
Глаза Максима сузились в щелки.
— Дальше без меня.
Алексей кивнул, накинул ему на плечи теплое покрывало и сел в армейский грузовик на место водителя. Мотор завелся с первого раза. Серов добавил газу, и мотор взревел во всю мощь.
— Если хочешь, можешь ждать здесь! — крикнул Алексей Лиде.
— Нет.
— Тогда садись.
Она забралась на переднее сиденье рядом с ним. Игорь запрыгнул следом за ней. Грузовик содрогнулся и поехал.
— Расслабься, Лида. Получай удовольствие от езды. — Алексей с трудом удержал руль, когда машину в очередной раз подбросило на узкой колее.
Игорь выругался.
— Разве там нет патрулей? — спросила Лида. — Наверняка территорию охраняют со всех сторон со снайперами.
— Конечно. Поэтому мы и едем в армейской машине. Никто не обратит на нас внимания.
— И что дальше? Когда мы приедем?
— Мы не подъедем к двери и не станем вежливо стучать, если ты это имеешь в виду. Не волнуйся.
— Я волнуюсь.
Алексей посмотрел в лицо сестры. Это была не та Лида, с которой он исколесил пол-России. Та Лида сейчас сияла бы от возбуждения.