Об одном из Бахметьевых упоминает граф Лев Николаевич Толстой в своем романе «Война и мир», где он выведен под именем Альметьева и командует полуротой при Бородине.
По материнской линии: Мясоедовы всегда были оплотом государства. Принадлежа к людям «достаточным» (формулировка из Сословных московских книг), они не были чужды и разным искусствам. Младший брат Аграфены Мясоедовой Гавриил играл на жалейке, и на «фортепьянах немного», и на ударных инструментах. В более позднее время через падчерицу их соседа Патрулева были Мясоедовы близки с композитором Мясковским.
Деда своего Пал Палыч не знал. Он погиб в 1911 году, и погиб нелепо. Побился об заклад с товарищами, что перейдет по льду Неву (дело было в Петербурге). И перешел бы. Но так долго спорили об условиях пари, что не заметили, как начался весенний паводок. Дед ступил на льдину — только его и видели. Павел Егорович, отец Пал Палыча, встретил революцию уже сиротой, и потому удалось ему скрыть свое дворянское происхождение. Это дало Пал Палычу возможность нормально учиться и поступить на рабфак, стать членом ВКП(б) и выбиться в руководящий состав. Пенсия и перестройка пришли одновременно. Они застали его вторым секретарем обкома партии в одной хорошей области, ныне, к сожалению, отошедшей к Украине.
Пал Палыч переехал в Москву, получил здесь неплохую квартиру на углу улиц 50-летия Октября и 60-летия Октября, а с 1992 года (с марта) возглавил наше Дворянское собрание.
А вторая причина такого бахметьевского авторитета — это его сын, Егор Павлович. Назвали его в честь прадеда Егором, и стал он, как прадед, Егор Павлович. Так вот, Егор Павлович хоть и молодой, но необыкновенно головастый. Он и в Думу баллотировался, он и в газеты статьи пишет, и фирму свою имеет — «ИНТЕРСПИЧ». Это очень крепкая фирма. Они пишут речи для выезжающих за рубеж на любых языках. Эта фирма фактически является нашим спонсором. Именно «Интерспич» взял на себя все наши финансовые дела.
Так что Пал Палыч со всех сторон окружен и подкреплен нашим уважением. И даже наше знамя районного Дворянского собрания в левом верхнем углу имеет теперь фамильный герб Бахметьевых: по бокам два стула, а в центре выхухоль, держащий Рождественскую звезду.
Собрание постоянно ведет активную и многостороннюю деятельность. Очень интересной акцией нашей организации была, например, поездка Бюро районного актива в г. Брюссель. В бельгийской столице нам удалось осмотреть писающего мальчика (старинная статуя), площадь Гранд-Пляс, встретиться с представителями эмиграции (1-я волна), а также поклониться мощам Государя Императора в русской церкви на рю де Фре.
Сейчас уже составлен и утвержден перспективный план шоп-туров «По следам российского дворянства» по маршрутам: 1. Стокгольм — Копенгаген — Лондон; 2. Афины — Анталия — Тель-Авив; и другим.
Но главным мероприятием, к которому мы готовились с неослабевающей энергией, был бал. Губернский осенний бал «Бонтон-98». Здесь, конечно, многое упиралось в средства. Но с другой стороны, думали мы, при правильной постановке дела и сам бал может оказаться не только не убыточным, но даже доходным.
Аренду помещения, костюмировку обслуживающего персонала, а также закусочную часть банкета взял на себя «Интерспич». Но для оплаты остальных расходных статей требовалась и спонсорская помощь, и предоплата участия со стороны иностранных дворян, которых мы надеялись привлечь на праздник.
По предложению барона Остерлихера и столбового дворянина Пантелеева Евгения Ивановича мы вот какой интересный принцип избрали. Сейчас в центре столицы всем улицам вернули их прежние исторические названия. Тут два потока. Один — это разные там Свято-Кудринские, Спасо-Прогонные, Криво-Бесструнные… — это все нас не касается. А вот типа — Глазов, Матвеев переулок, Потапов, Бородин, Каменькович, ну, и разные другие, — вот тут открываются большие возможности. Какой-нибудь Алфонсо Глазов из Буэнос-Айреса будет счастлив узнать, что его фамилией названа улица в столице далекой страны и у него есть родственники — современные русские дворяне. Надо только искать — и здесь, и по всему миру. Надо листать телефонные книги разных стран и городов, доставать адреса, списываться, посылать представителей. И нужно колоссальное терпение. Тут вся надежда на нашего неутомимого координатора. Есть у нас дворянин немецкого происхождения — Валера Гибельштраф. Вот он и корпит по 12–14 часов у компьютера и факса. Работа тонкая и интересная. Это как добыча золота — по крупицам.
К примеру, два месяца работали по Каковкинскому переулку. У нас нашли потомственного дворянина, да еще и писателя Коковкина (он, правда, пишется через «о» — Коковкин, но это могла быть просто ошибка паспортистки). Стали разрабатывать на Каковкина USA и Canada и нашли троих. Связались, заинтересовали, послали приглашения, получили гарантии. Бац! — переулок прямо на наших глазах из Каковкинского переименовали в Карманицкий. И всё в корзину! Давать отбой и начинать сначала. Вот так-то! Или с Тверскими — тут уж все было на мази, полное взаимопонимание: княжеский род и главная улица столицы — ну, чего еще? И люди нашлись, по-настоящему богатые, — один в Бергене, другой в Дюссельдорфе. Ну, ждем. На тебе!! Оказалось, у обоих псевдонимы. Один по отцу — Прощелыгин, а другой, который из Дюссельдорфа, Давид Рабиноэр.
Так что скучать не приходится!
Но возвращаюсь к нашему губернскому балу. Назначен он был на 7 ноября, по причинам, наверное, вам понятным. Наш бал, общий смотр нашего дворянства всего Кировского района, — это как бы ответ на Октябрьскую революцию. Первый проход по залу наших барышень должен был стать победой Духа над грубой силой. И потому важно тут все — и вопросы оформления зала, и натирка полов, и костюмы соответствующие. Тут и музыка, и лотерея, и сбор средств в пользу дворян, еще не нашедших своих корней. Громадная организационная работа. Я уж не говорю об аукционе-распродаже носильных вещей Гагарина Дмитрия Алексеевича, потомка тех самых Гагариных.
А с Дмитрием Алексеевичем отдельная проблема. Во-первых, он практически выжил из ума. А во-вторых, на него претендуют липовые дворяне из Комсомольска-на-Амуре, откуда он родом. Он по слабости ума надавал им обещаний. И мы теперь с комсомольцами вынуждены судиться.
Нервотрепка ежедневная и круглосуточная!
Если знаете, есть такой магазин «1000 мелочей» — вот у меня стала такая голова, как этот магазин, — 1000 мелочей, и все надо упомнить.
ПОМЕЩЕНИЕ. Сперва хотели снять Колонный зал Дома Союзов, но потом отказались от этой идеи — и аренда очень дорогая, и еще за свет надо отдельно платить, а там только в люстрах большого зала нагорает до $ 500 за вечер. А фойе, а лестницы? Короче, отказались. И наняли клуб ТЭЦ-1 с залом на 550 мест и большим предзальным пространством. Помещение в очень недурном состоянии. И на Москве-реке, напротив Кремля, а если взглянуть налево, то Храм Христа Спасителя виден. И охрана вся налажена — входит в стоимость аренды.
Ну, священник у нас свой — отец Борис. Он родственник жены Пал Палыча, и мы полагали, что тут проблем не будет. Отслужит за милую душу.
АРТИСТЫ. А вот с артистами вышла головоломка. Приглашать надо? Надо, это несомненно. Но кого? Как? За сколько? Необходим разумный баланс. Сперва приступились к одному телевизионному ведущему. Он говорит: «Пожалуйста! Да, я могу! Публика будет очень довольна меня видеть, это я вам ручаюсь. А оплата моя состоит из двух частей. Мой выход из дома — одна тысяча долларов USA. А выход на сцену — это уж по вашим средствам и возможностям. Есть у вас $ 2 или 3 тысячи, я на это соглашусь, я понимаю, что в святом деле участвую, поэтому зарываться не буду». Ну, мы и отшатнулись. Хотя человек милый и публика действительно порадовалась бы, на него глядя: каждый день по телевизору, а тут живой!
Кинулись мы в другую сторону. Начали переговоры с одним киноартистом, исполнителем главных ролей и любимцем женщин (извините, не называю фамилию по причинам нижепонятным). Думаем со страхом — сколько же он заломит? Но артист, на удивление, сразу сказал: «Деньги меня не интересуют, а интересует меня, чтобы молодежь почаще вспоминала невинно убиенного Государя Императора. Вот эту мысль я и хотел бы передать Дворянскому собранию. Ваш вечер для меня возможность хоть несколько часов подышать чистым воздухом, в отсутствие жидомасонских инородцев, а в окружении, надеюсь, людей достойных и православных. Мое выступление будет для них очищением. Я буду петь, аккомпанируя себе на гитаре — нашей русской, семиструнной, а не ихней, шестиструнной, и тем более не на четырехструнной, электрической, пригодной только для исполнения жидомасонских приплясов. Я буду петь, и песни мои будут чисты, как молитвы. Но у меня одно условие — петь я буду 2 часа 40 минут и попрошу в это время меня не перебивать, не прерывать и не отвлекаться! Не сметь болтать, или тем более шляться по буфетам, или обжиматься по углам! И так уже дышать нечем от разврата и распущенности! Не кашлять! Не вертеться на стульях! Молчать и слушать!» Он так кричал, что из соседней комнаты прибежала его жена, а потом и медсестра и сделали ему укол. Ну, мы и тут отступились, потому что видим — человек настолько нервный, что беспокоить его великий грех.