— Попрошу Хоакина, пусть съездит, привезет, когда встанет. Если можно, чтобы старик не видел, так зачем ему это видеть?
— Черт, но ведь налететь стеклом на сову мог кто угодно!
— Верно. Но налетел не кто угодно.
Джон-Грейди стоял около грузовика, сунув голову и плечи в проем открытого дверного окошка. Обернулся, сплюнул, опять сунул голову в окно:
— Ну не знаю. Мне такую логику не понять.
Билли положил отвертку на сиденье.
— Мне тоже, — сказал он. — Даже не знаю, почему я так сказал. Пошли-ка в дом, глянем, не готов ли там завтрак. Я съел бы сейчас весь задний мост какого-нибудь лося.
Едва они уселись, Орен поднял голову от газеты и поверх очков уставился на Джона-Грейди.
— Как твоя нога? — спросил он.
— Выздоровела.
— Да прямо уж!
— Во всяком случае, верхом сесть могу. Вы ведь об этом спрашивали?
— А в стремя как ты ее вставишь?
— А мне это не обязательно.
Орен опять устремил взгляд в газету. Сидят едят. Через какое-то время он газету отложил, снял очки и положил на стол.
— Тут от одного человека к нам едет кобыла-двухлетка, он хочет подарить ее жене. Я пока от советов воздерживаюсь. Он про эту лошадь ничего не знает, кроме родословной. Он и вообще не понимает в лошадях, если на то пошло. Может быть, взглянешь?
— Она объезжена?
— Жена или кобылка?
— Ставлю восемь к пяти, что ни та ни другая, — сказал Джей Си. — Вот не глядя!
— Не знаю, — сказал Орен. — Вроде объезжена, но, видимо, только что и не полностью. Он хочет оставить ее у нас на две недели. Я сказал, что мы проведем с ней полный курс, научим ее за это время всему, что она сможет воспринять, и он на это согласился.
— Хорошо.
— Билли, а ты эту неделю где будешь, с нами?
— Ну наверное.
— Тот человек не сказал, в котором часу привезут лошадь? — спросил Джон-Грейди.
— Сказал, после завтрака. Джей Си, ты готов? Все готовы?
— Да я вообще всегда готов.
— Что ж, день грядет, — сказал Орен. Положил очки в карман рубашки и отодвинул стул.
Около половины девятого во двор въехал пикап с прицепленным к нему новеньким трейлером. Встречать прибывших вышел Джон-Грейди. Трейлер был выкрашен в черный цвет с выписанным золотом по борту названием ранчо, расположенного где-то в Нью-Мексико; об этом ранчо Джон Грейди никогда не слыхал. Двое мужчин открыли дверь трейлера и установили пандус; тот, что повыше, мельком оглядел двор, и они вместе вывели лошадь задом из кузова наземь.
— А где Орен? — спросил высокий.
Джон-Грейди оглядел кобылку. На вид она была нервной, что естественно для молодой лошади, выгруженной в незнакомом месте. Хромая, он обошел ее, чтобы осмотреть с другого бока. Кося глазом, она следила за ним.
— Поводите ее по двору.
— Что?
— Поводите ее по двору.
— А Орен-то здесь, нет?
— Нет, сэр. Его сейчас нет. Тренером буду я. Вы просто чуток поводите ее, чтобы я на нее посмотрел.
Минуту мужчина стоял в задумчивости. Потом вручил чумбур напарнику:
— Поводи ее немного, Луис. — Бросил взгляд на Джона-Грейди; Джон-Грейди наблюдал за кобылой. — А в котором часу он вернется?
— Его не будет до самого вечера.
Постояли, глядя, как низкорослая двухлетка ходит туда и сюда.
— А вы что — точно квалифицированный тренер?
— Да, сэр.
— А что это вы у нее все выискиваете?
Джон-Грейди еще раз оглядел лошадь и перевел взгляд на мужчину.
— Эта лошадь хромая, — сказал он.
— Хромая?
— Да, сэр.
— Ч-черт, — сказал мужчина.
Его напарник, который вываживал лошадь, оглянулся через плечо.
— Нет, ты слышал это, Луис? — крикнул ему мужчина.
— Ага. Я слышал. Что будем делать? Хочешь ее сразу пристрелить?
— Почему вы решили, что эта лошадь хромая? — спросил мужчина.
— Так ведь… Сэр, это же не важно, что и почему я решил. Она хромает на левую переднюю ногу. Дайте-ка я гляну.
— Веди ее сюда, Луис.
— Думаешь, она дойдет?
— Не знаю.
Луис подвел к ним лошадь, Джон-Грейди прислонился к ней плечом и, подняв ей переднюю ногу, зажал между коленями и осмотрел копыто. Большим пальцем ощупал стрелку, провел по стенке копыта. Он прислонился к ней, чтобы почувствовать ее дыхание; теперь он с ней заговорил, одновременно достал из заднего кармана носовой платок, который смочил слюной и начал протирать им стенку копыта.
— Кто это сюда налепил? — спросил он.
— Налепил что?
— Эту мастику. — Он протянул им платок, показывая, как тот выпачкан.