— Если бы я сам раньше не видел этих глаз, я бы сказал, что это было бревно и туман, а ты спал, Сэмми, — ответил Фродо. — Но эти глаза появляются не в первый раз. Я видел их давно, когда мы шли в Лориэн. В ту ночь кто-то с такими глазами лез на дерево, я заметил его с тэлана. Халдир его тоже видел. А помнишь, что говорили эльфы, которые разбили орчью банду?
— А, — сказал Сэм. — Вспомнил. Я даже больше помню. Я не очень хорошо умею думать, но если сложить все это вместе и прибавить рассказы господина Бильбо, то я, пожалуй, соображу, как эту тварь зовут. Имя очень противное. Голлум, ага?
— Вот этого я последнее время сам боюсь, — сказал Фродо. — С той самой ночи на флете. Наверное, он околачивался в Мории и там напал на наш след. Я надеялся, что пока мы будем в Лориэне, он нас потеряет из виду; а эта жалкая тварь, по-видимому, таилась в лесу у Серебрянки, пока не дождалась нашего отплытия!
— Похоже, так и было, — сказал Сэм. — Теперь надо быть настороже. А то в одну прекрасную ночь кто-нибудь почувствует его мерзкие лапы у себя на горле, если вообще успеет проснуться и почувствовать. Вот к этому я и вел. Будить Бродяжника и остальных ночью сегодня уже незачем. Я посторожу. А высплюсь завтра, я ведь в лодке всего лишь багаж, можно сказать.
— Вполне можно, — сказал Фродо. — Я бы сказал, «багаж с глазами». Сторожи. Только обещай разбудить меня на смену, когда полночи отдежуришь. Если, конечно, раньше ничего не случится.
В самый темный час ночи Фродо вынырнул из глубокого сна.
— Мне очень стыдно вас будить, — сказал Сэм, тряся хозяина, — но вы сами сказали. Ничего тревожного не случилось. Вернее, я не заметил. Был какой-то всплеск, и вроде кто-то вздыхал перед тем, как я вас начал будить, но ночью возле воды всякие звуки бывают.
Сэм улегся, а Фродо завернулся в одеяло и сел, борясь со сном. Медленно проходили минуты, складывались в часы, но ничего не происходило. Фродо чуть не поддался искушению снова лечь и заснуть, как вдруг к одной из зачаленных лодок подплыла темная, еле различимая тень. Из воды протянулась белесоватая рука и ухватилась за планшир. Два бледных глаза холодно засветились над водой, вперились в лодку, потом поднялись выше и уставились на островок, как раз на Фродо. Они были в нескольких локтях от него, и хоббит слышал, как темная тварь дышит, с присвистом втягивая воздух. Он встал, вытаскивая Жало из ножен, и ответил взглядом на взгляд. Глаза тут же погасли. Раздалось тихое шипение, всплеск — и кто-то темный, в воде действительно похожий на бревно, отплыл от берега в ночь. Арагорн зашевелился во сне, повернулся на бок, сел.
— Что случилось? — прошептал он, молниеносно оказываясь рядом с Фродо. — Мне во сне почудилось движение. Зачем ты вынул меч?
— Голлум, — ответил Фродо. — По-моему, он.
— А! — сказал Арагорн. — Значит, ты об этом мелком вредителе знаешь? Он шлепал за нами по всей Мории и потом — до Нимродэли. Мы сели в лодки, а он улегся на бревно и греб за нами всеми четырьмя. Я пару раз ночью пробовал его схватить, но он хитрый, как лиса, и скользкий, как рыба. Я надеялся, что в большой реке он устанет, а он оказался прекрасным пловцом. Попробуем завтра грести быстрее, чтоб отстал. Ложись, спи, я посторожу до утра. Хотел бы я его поймать, он мог бы нам пригодиться. Но если не поймаем, лучше оторваться от него. Он очень опасен. И сам может кого-нибудь придушить в темноте, и врагов может навести на след.
В остаток ночи Голлум только раз или два мелькнул смутной тенью. После этого Отряд постоянно был настороже, но больше Голлума никто не видел. Если он и продолжал преследование, то был чрезвычайно осторожен. По настоянию Арагорна, всерьез налегли, наконец, на весла, и теперь подолгу гребли. Берега быстро проносились мимо, но по сторонам путники не смотрели, так как плыли, в основном, по ночам и в сумерках, а днем отдыхали, каждый раз с трудом находя укрытие на голом берегу.