В Евангелии: богатство — зло; в Пятикнижии — высшее благо и награда.
В Евангелии: чистота телесная — имей одну жену; в Пятикнижии — бери жен, сколько хочешь.
В Евангелии: все люди братья; в Пятикнижии — все враги, одни иудеи братья.
В Евангелии: никакого внешнего Богопочитания; в Пятикнижии большая половина книг определяет подробности внешнего служения Богу.
И это-то учение евангельское, как уверяют, есть дополнение и продолжение Пятикнижия.
О той лжи и неизбежно ложном понимании учения Христа, которые вытекают из этого нелепого утверждения, по отношению к другим местам Евангелия, будет сказано в своем месте, теперь же речь идет о внешнем богопочитании, против которого восставал Иисус.
По толкованиям церкви выходит, что все те места, которые помещены в этой 2-й главе: отрицание омовений и не общения с неочищенными, отрицание всего, считающегося нечистым, отрицание постов, отрицание важнейшего завета евреев с Богом — субботы, отрицание всех жертвоприношений, отрицание необходимости рукотворного храма, отрицание даже самого священного для евреев места, Иерусалима, и, наконец, отрицание самого Бога как чего-то внешнего, а признание Бога — духом, которому надо служить в духе, — все это, по толкованиям церкви, какие-то для нас совершенно не нужные нападки на выдуманные какими-то фарисеями излишние тонкости.
Не говоря уже о том, что если это все имеет только значение пикировки с какими-то фарисеями, то это излишне; не говоря о том, что для всякого человека, знающего грамоте и могущего читать Пятикнижие и могущего думать своим умом, — утверждение о том, что 'Иисус боролся не с законом Моисея, а с фарисеями, представится очевидно ложным_
Иисус боролся со всеми законами Пятикнижия, само собою разумеется, исключая некоторых истин, которые должны же были быть в этой куче безобразия и вздора. Так он понимал о заповеди любить отца и мать, любить ближнего. Но то, что в Пятикнижии нашлись две, три фразы, которые мог признать Иисус, не доказывает, что он дополнял и продолжал его, так же как не доказывает то, что человек, оспаривая другого, берет его же некоторые слова для утверждения своих доводов..
Иисус не с фарисеями спорил, а со всем законом, и в своих отрицаниях внешнего богопочитания он перебрал все, что только составляло догмат веры внешнего богoпочитания каждого взрослого еврея.
Добрая часть Пятикнижия наполнена определенными установлениями от самого Бога о том, какие и как ему нужно приносить жертвы.
То же можно сказать и об Иерусалиме. Иерусалим — город Бога. Бог там живет. О том, что Бог не дух, а внешнее существо с руками, глазами и ногами, видно из всех мест, где только упоминается о Боге. И потому, отрицая и очищение, и посты, и субботы, и жертвы, и храм, и плотского Бога, Иисус не продолжал веру Моисея, но всю под корень отрицал ее.
ОТРИЦАНИЕ СУББОТЫ
(Лк. VI, 1 /Мф. ХII, 1; Мр. II, 23/;Лк. VI, 2 /Мф. ХII, 2; Мр. II, 24/)
Случилось в субботу идти ему через хлеба. И рвали ученики его колосья, растирали в руках и ели.
И некоторые из православных увидали и говорят им: Что это делаете то, чего не должно делать в субботу?
Слово «фарисей» я перевожу православный на том основании, что по всем исследованиям оно значит совершенно то же самое, что значит у нас православный. Слово это происходит от еврейского «параш» и употребляется или в смысле «толкователь» — за что выдавали себя фарисеи, по Иосифу Флавию, или в смысле «паруш», т.е. тот, который отделяет себя от толпы неверных и считает себя правым, т.е. православным. Особенность фарисеев (по всем исследованиям, согласным между собой) состояла в том, что: 1) Они признавали, кроме священного писания, еще изустное предание, священное предание, требующее известных внешних обрядов, которые они считали особенно важными. 2) Они толковали священное писание буквально и считали исполнение обрядов более важным делом, чем исполнение нравственного закона. 3) Они признавали зависимость человека от Бога, которая, однако, не вполне исключала свободу воли. Что же это, как не наши православные? Разумеется фарисеи не были самые наши православные, но это были те, которые занимали совершенно место наших православных.
Мф. ХП,3-5; Мр.. П, 25, 26; Лк. VI, 3, 4. Стихи эти заключают в себе доводы о том, как. Давид съел хлебы предложения, и о том, как священники сквернят субботы.
Доводы эти убедительны были только для евреев; для нас же они тем более излишни, что последний довод о том, что Бог радуется любви, а не жертвам, исключает необходимость предшествующих доводов. Из стихов этих остается важным ответ Христа, который относится к нам.
(Мф. ХII, 6, 7; Мр. 11, 27,28 /Мф. ХII, 8; Лк. VI, 5/)
Говорю вам: Здесь то, что важнее внешней святыни.
И сказал: Если бы вы знали, что значит: любви к людям хочу, а не жертвы, тогда бы не осуждали невинных.
И сказал им: Суббота сделана для человека, а не человек для субботы.
И потому человек господин субботы.
Сын человеческий здесь никак не может пониматься в смысле божества, так как сказано, что суббота сделана для человека, а не человек для субботы, и потому вывод никак не может относиться к новому лицу — сыну человеческому Богу. «Сын человеческий» имеет здесь значение, какое он имеет везде, значение человека вообще.
. Вся эта речь, имевшая огромную важность тогда; когда она была произнесена, имеет огромную важность и для нас, если мы хотим понять учение Иисуса. Вследствие же ложного представления толкователей о том, что Иисус только продолжал закон Моисеев, от нее ничего не остается, кроме ненужной пикировки с какими — то фарисеями.
Для непредубежденного читателя место это имеет огромное значение, а именно то, что Иисус при первом столкновении с законом внешнего богопочитания всеми силами прямо под корень отрицает его. Суббота есть главный завет Бога со своим народом. Несоблюдение субботы казнится смертью. Суббота исполнялась и исполняется до сих пор, и половина Талмуда трактует о. ней. Соблюдение субботы для евреев есть то, что для церковников причастие. Так же как не еврей тот, кто не соблюдает субботы, — не православный и не католик тот, кто не причащается. Осквернить субботу и осквернить причастие — одинаково ужасно.
И вот Иисус говорит, что эта суббота — пустяки, людская выдумка, что важнее всякой внешней святыни человек; что для того, чтобы это понять, надо понять, что значат слова: «Милости хочу, а не жертвы»; и что субботу, т.е. считающееся самым важным внешнее богопочитание, — не нужно исполнять. И вот это-то значение скрадено толкователями.
Слова против субботы относятся только к внешнему богопочитанию, которое установила церковь. Но остаются слова: Здесь то, что более храма. Церковь искажает текст и говорит тот, но и тот все-таки значит «человек» по смыслу всего последующего. Но толкователи уверяют, что это Иисус про себя, как про Бога, говорит.
Смысл толкования тот, что Иисус сам храм, и от этого ученики могут есть в субботу. И таким извращенным толкованием заменяется глубокий смысл слов Христа.
Оказывается, что то, что сын человеческий господин субботы и что суббота сделана для человека, а не человек для субботы, как сказано у Марка, оказывается, это изречение совсем уничтожено, и что суббота отменена опять не человеком, а Богом, это забыто.
(Лк. XIII, 10-14; Лк. XIV, 3,4; Лк. XIII, 15,16; Лк. XIV, 6\5; Мф. XII, 12)
Случилось Иисусу учить в одном собрании и была суббота.
И вот женщина была там, и в ней был дух слабости восемнадцать лет.
Иисус увидал ее и подозвал, и сказал: жена, ты освобождаешься от своей слабости.
И наложил на нее руки, и тотчас выпрямилась, славя Бога.
Рассердился старшина собрания за то, что Иисус пользует в субботу, и сказал народу: Есть шесть дней в неделе, чтобы работать, в эти шесть и пользуйте, а не в субботу.
И обратился Иисус к ученым православным и спросил: Разве нельзя помогать людям в субботу?
И они не знали, что сказать.
И сказал им Иисус: Притворщики! разве каждый из вас в субботу не отвязывает осла или быка от яслей и разве не ведет поить?
Как же этой несчастной не помочь?