Беседу начала сеньора Ангела:
— Давид, расскажи нам о своей семье.
Говорить и думать об этом, было больно. Горло у него перехватило и он, кашлянув, почти просипел:
— Они все мертвы.
— Когда они были живы, чем занимались? — голос сеньора звучал, как обычно, резко и сухо, но Давид краем глаза уловил, что женщина ткнула его острым локтем под ребра, как бы останавливая. Надо было отвечать, и юноша, несколько раз глубоко вдохнув-выдохнув, чтобы удержать слезы, заговорил:
— Мы делали украшения. Отец учил меня полировать камни. Покупали необработанные на рудниках или у купцов и придавали им нужную форму. Потом их вставляли в серьги или браслеты и продавали.
Цинк и Анжела переглянулись. Новость была хорошая, даже очень. В команде не было ни одного человека, который бы хоть немного разбирался в камнях. Нет, конечно, отличить стекляшку от ограненного сапфира Анжела была способна, но вот как выглядит тот же сапфир в природе, до огранки — понятия не имела. Если парень гранил камни, он, по крайней мере, представляет, как они выглядят в земле.
Оставалось только договориться с ним и не напугать.
— Чему тебя учили дома?
Для Давида вопрос был странным и неожиданным. Если они демоны, и им нужны души, то какая разница?
Неловко пожав плечами, он ответил:
— Разному учили, сеньор Цинк. Немного математики, алхимии, закону божьему.
Следующий вопрос прозвучал уж совсем неожиданно:
— Чем ты хочешь заниматься?
Анжела, несколько раздраженно глянув на Цинка, смягчила:
— Давид, мы собираемся идти вглубь материка. Конечно, нас встречают здесь как друзей, но ситуации могут быть очень разными. Не исключено, что там будет опасно. Пойми правильно, мы не собираемся бросать тебя, но хотелось бы знать, чем ты захочешь заниматься.
Давид неуверенно ответил:
— Я не представляю, сеньора Ангела. Язык, на котором здесь говорят, мне совершенно незнаком, так что переводчиком я быть не смогу. Да вам, я вижу, переводчик и не требуется.
— Почему ты заговорил о переводе? Ты знаешь не один язык?
— Четыре, сеньор Цинк.
Они снова переглянулись, и Давид снова не смог понять, о чем они думают.
— Твоя семья занималась торговлей?
— Конечно, сеньор Цинк, — Давид даже удивился странному вопросу и повторил: — Мы с отцом гранили камни и отправляли их в Севилью к дяде Якобу. Он с сыновьями делал украшения и вставлял камни туда. А потом, это все продавали.
Чужаки снова переглянулись и женщина заговорила:
— Давид, мы хотим взять тебя на службу. Нам пригодятся твои умения, и мы будем тебе платить. Но… — она замялась.
Анжела не знала, как подойти к вопросу обучения языку, но тут юноша странно оживившись, поднял голову, хотя до этого почти всю беседу внимательнейшим образом рассматривал траву.
Сейчас он посмотрел Анжеле прямо в глаза и твердо заявил:
— Я не продам вам свою душу!
Давид напряженно всматривался в лица ошарашенных собеседников, видел, как распахнулись глаза женщины, как забавно задралась и изогнулась левая бровь сеньора Цинка, как лоб его прорезала глубокая морщина. Казалось, мужчина не понял сути сказанного, и Давид торопливо повторил:
— Я не продам вам свою душу!
Первой, не выдержав, фыркнула Фифа. На ржание Цинка подошел бродивший неподалеку Марат и, с любопытством оглядев троицу: напряженно замершего, с побледневшим лицом Давида и закатывающихся от смеха Цинка и Фифу, спросил:
— Что происходит-то?
Постанывая и вытирая набежавшие на глаза слезы, Цинк ответил:
— Да вот, парень нас за демонов принимает. Тебе, случайно, не нужна чужая душа, Марат?
Отсмеявшись, Анжела мягко сказала:
— Давид, не обижайся, но это было ужасно смешно! Мы — не демоны из преисподней. Мы просто родились очень далеко отсюда, и в нашей стране придумали множество полезных вещей. Как бы тебе объяснить… Вот ты представляешь, как жили твои предки лет пятьсот назад? Когда еще не было каменных домов, парусных судов не было, стекла.
На лице Давида отразились сомнения и борьба: ему очень хотелось верить, но было страшно. Однако, он собрался с духом и уточнил:
— Мы не будем подписывать контракт кровью?
Это вызвало новую вспышку веселья, пусть уже не такую бурную и Цинк с улыбкой заявил:
— Нет, Давид. Вся твоя кровь останется при тебе. Зато, если ты захочешь, мы обучим тебя языку местных за несколько дней. Так, как обучились мы сами.
— Вреда от этого не будет, — заторопилась сеньора Ангела, — Но просто так ничего не дается, ты же знаешь. После таких уроков будет сильно болеть голова. Зато, язык ты выучишь очень-очень быстро.